17. Запись от 22 сентября 2019 г. Пьер БуалО, ТомА Нарсежак. Последний трюк каскадёра. Продолжение

...За рулём мощного "Бьюика" явился Фроман. Я ничего не помню о самой катастрофе. Проснулся на узкой кровати; не мог пошевелиться не только из-за трубок, связывавших меня, как водолаза, которого поднимают из морских бездн, но прежде всего из-за... не знаю, как это объяснить... из-за отсутствия плотности - казалось, на мне кожа другого человека. Иза держала мою руку. В комнате находился человек в белом халате, печально смотревший на меня, словно раздумывая, - не лучше ли прикончить меня одним ударом. Я понял, что пострадал очень серьёзно. Человек произнёс несколько учёных фраз, означавших истину и одновременно скрывавших её. "Надо ждать, - сказал он в заключение. - Иногда время делает чудеса."

Когда раненому говорят о чуде, он понимает, что обречён пожизненно. Но на что в точности я был обречён? На то, чтобы ходить с палкой? Наконец я сформулировал её, эту истину... сам сформулировал, дрожа и обливаясь холодным пОтом, когда понял, что не могу пошевелить пальцами ног... ступнями... голенями, коленями... Я по пояс погрузился в своего рода небытие. От такого открытия леденеет сердце... и всё-таки нужно много времени, чтобы истина дошла до сознания. С ремеслом... покончено. Неужели я стану обрубком, которого будут вывозить в инвалидной коляске?! Никогда не допущу подобного унижения для Изы. Но на что мы будем жить? Иза не отходила от меня.

- Тебе больно?

- Нет, нисколько. Я бы отдал что угодно, лишь бы чувствовать боль.

- Хирург сказал, что, может быть, всё наладится.

- Он лжёт.

- Господин Фроман не оставит нас.

- Кто такой господин Фроман?

- А это тот самый, что налетел на нас.

В то время, как меня душила ненависть, она говорила о нём не поперхнувшись.

- Где он прячется?.. Почему я ещё не видел его?

- Он справляется о тебе ежедневно. Придёт, как только сможет.

- Откуда ты знаешь?

- Он пригласил меня к себе.

- Ты хочешь сказать, что он поселил тебя в своём доме?

- О, ему это ничего не стоит. Он живёт в огромном зАмке. Думаю, тебе там понравится.

Я был ещё слишком слаб, чтобы протестовать. Но достаточно прозорлив, чтобы понимать, что для Изы я стал мёртвым грузом, от которого, толком ещё не сознавая этого, она рада была избавиться.

Нет! Беру свои слова обратно. Не совсем так. Даже вовсе не так. Просто она была рада передохнуть, остановиться, не мчаться дальше по дорогам, иметь наконец своё пристанище. Возможно, взятое в долг, но комфортабельное пристанище. Катастрофа мгновенно оборачивалась для неё волшебной сказкой.

Большой замок! Шутка ли сказать! У меня поднялась температура, и визиты запретили. Созерцая потолок, я так и этак анализировал ситуацию. С одной стороны - Иза, юная, прекрасная, уставшая от той жизни, которую мы вели. С другой - тип, которого я воображал богатым и обаятельным. Если я действительно любил Изу, а я отныне был ничем, мне следовало согласиться, смириться, уступить дорогу. Легко сказать! По крайней мере, я мог сделать вид, будто... И здесь, на больничной койке, я научился притворяться, - научился игре, которая состоит в том, чтобы улыбаться, когда тебе хочется укусить, расточать ласку, когда рад бы задушить...

Фроман пришёл. Могучий, некрасивый, толстощёкий, с жёстким взглядом и повелительными жестами. Я был всего-навсего бедным маленьким Давидом, попранным этим Голиафом из мультфильма. Но уже с первого взгляда я определил, что он обречён. Употреблю на это столько времени, сколько понадобится. Хоть целую жизнь. Но разделаюсь с ним. Уж отблагодарю его за его щедрость. Катастрофа? Что теперь об этом говорить... Рок! Это я превысил скорость. "Что ж, - мы с признательностью примем Ваше гостеприимство. Вы мне уже приготовили комнату? Весьма любезно с Вашей стороны..." Иза не могла нарадоваться, слушая нас. Она так боялась этой первой встречи!

- Правда, он мил? - спросила она, когда Фроман уехал.

- Он боится меня.

- Ну, что ты! Поставь себя на его место. У него положение не из приятных.

- Чувствует, что я зол на него.

- Ещё бы. Он такой любезный, так полон внимания! Не можешь себе представить!

Через несколько дней она, как ни в чём не бывало, сказала мне:

- Шарль хочет подарить тебе коляску.

Она уже называла его Шарлем. И он милостиво делал мне этот королевский подарок... Я решил промолчать. К тому же, ей надо было так много рассказать... Замок... Марсель де Шамбон... Существование в новом мире, где столько цветов и приятных сюрпризов... Слово "радость" не было произнесено, но она сама излучала радость.

- Ну, так что, - этот самый Марсель... он придёт? - спросил я.

- Он совсем оробел.

- С чего бы это? Он ведь не виноват в катастрофе.

- Дело не в этом... Твоё ремесло... Для него это нечто экстраординарное. У него своя жизнь, свои привычки, свой кабинет, телевизор... И вот ты сваливаешься на него, будто с неба, из каких-то запредельных далей. Представляю, ему даже страшновато. Кстати, его мать - сестра Шарля - настраивает его против нас...

Я постепенно узнавал их. Будто разыгрывая передо мной отрывки мизансцены, они готовили мой выход на семейные подмостки. До своего появления Шамбон прислал коробку шоколадных конфет. Он не знал, как держаться, и поначалу избрал тон холодной вежливости. Как последний глупец, спросил меня о здоровье, попытался понравиться, выразил удовлетворение тем, что я не испытываю боли, будто это означало, что мои ноги оживут. Подошёл к доставленной накануне инвалидной коляске, сверкающей, как игрушка, тряхнул головой с видом знатока. Я же постарался усилить его замешательство.

- Коляска сделает меня другим. Вы это хотели сказать, не так ли?

Он сильно покраснел.

- Я глубоко сострадаю, - пробормотал он. - Если Вы позволите, я помогу Вам. Вывезу в парк.

- Оставьте, - сказал я. - Это - дело садовника.

Смутившись, он теребил перчатки, судорожно пытался придумать что-нибудь любезное, лишь бы добиться моего расположения.

- Возьмите стул и не волнуйтесь, - сказал я.

Он неловко сел; я же продолжал:

- В моём ремесле риск - дело каждодневное. Ноги я мог бы потерять уже не один раз.

- Да что Вы говорите?! - спросил он с какой-то боязливой надеждой, словно я только что отпустил ему немыслимые грехи.

- Делая в прошлый раз сальто мортале, я едва не разбился насмерть. Пролетел восемьдесят метров над автострадой.

Я лгал, плёл всякую всячину, лишь бы посмотреть, как он бледнеет. Едва заметная жилка билась в углу рта. Он был одним из тех молодых людей, выросших в одиночестве, которых мучают кошмары собственного воображения. Коль скоро они во власти таких мук, им требуется мучитель. В мгновение ока я понял, что околдовал его.

- Вы никогда не занимались спортом? - спросил я. - Я не имею в виду теннис или что-то вроде того. Я говорю о боевых видах спорта, - например, о дзюдо или боксе.

- Нет, - пролепетал он. - Нет... Мама не...

- Вы единственный сын? И не женаты?

- То есть?...

- Ну, это Ваше право. Впрочем, как и право на защищённую жизнь. Не у всех одинаковые шансы. Несколько минут назад, когда Вы так мило предложили мне прогулку по парку, я Вас грубо оборвал. Но если бы... Словом, я был не прав. Вас я принимаю - Вас, но не Вашего дядю.

Он был взволнован, бедняга. С признательностью пожал мою руку.

- Я был в ужасе, - начал он. - Но мадам... мадемуазель...

- Иза. Зовите её просто Иза. Я разрешаю.

Он ёрзал, смущаясь всё больше и больше.

- А она не будет против, если...

- Если Вы уделите мне внимание? Разумеется, нет. Более того, - она будет в восторге. У неё так много дел... Приходите, когда Вам захочется.

В тот вечер я словно стал различать дорожку, по которой мне следовало идти, и впервые не принял снотворного.



- Как самочувствие с утра? - спросил Дрё.

- Право, кроме Вас, здесь никто не показывался, - заметил Ришар.

- Я бы охотно не ездил, - продолжал комиссар. - Но "королева-мать" не даёт нам покоя; а, так как у неё солидные покровители, полагается угождать. Она вбила себе в голову, что её брата убили... Что прикажете делать?.. Глупо, но я продолжаю следствие. То есть делаю вид.

- И мы по-прежнему относимся к тем, на кого в первую очередь падает её подозрение?

- Нет. Или, точнее, теперь она подозревает всех на свете и хочет нанять ночных сторожей с полицейскими собаками. Я её выслушиваю, успокаиваю, так как она уверена, что её собственная жизнь в опасности. Затем, как видите, забегаю сюда перевести дух.

Дрё закурил сигарету, сплюнул табачную крошку.

- Заметьте, - продолжал он, - то, что она рассказывает, не так уж глупо. Да я и сам в какой-то момент подумал, не приходил ли кто посторонний... В таком случае число гипотез разрастается неимоверно. Но факты - упрямая вещь.

Он хитро улыбался. Ришар тоже улыбался.

- Если бы я только знал, зачем ему понадобилось переделывать завещание! - размышлял комиссар вслух.

- О, да! - подхватывал Ришар, включаясь в игру.

- Ну, конечно, - Вам это неизвестно!

- Я уже Вам ответил.

- А, в самом деле. я переливаю из пустого в порожнее. Кстати, как-то вечером я пересмотрел один из Ваших фильмов. О нападении на Центральный банк, помните?

- Ну, как же! "Тайна камеры сейфов". Не Бог весть какой шедевр. Но сама по себе идея довольно хитроумная.

- Кто в таких случаях ставит трюки?

- Как когда. Здесь сценарист задумал, что мне следовало использовать тросы грузового лифта. Но сам я предусмотрел каждое движение, каждую мелочь.

- В общем, всю операцию в деталях.

- Совершенно верно. Если хоть одну мелочь упустишь, пусть самую ничтожную, - будьте уверены, - сломаешь себе шею. Поэтому я привык всё отрабатывать на макете. Даже для того, чтобы совершить обыкновенный прыжок, я рассчитываю траекторию... учитывается всё - вес, скорость, угол, даже ветер.

- Чёрт возьми! К счастью для нас, с точки зрения закона Вы безупречны. Иначе...

Комиссар вставал, прогуливался по комнате.

- Каковы Ваши отношения с Шамбоном? Корректные?

- Почему Вы хотите, чтобы они были плохими?

- Кто Вас знает! Теперь, когда его дядя умер, присутствие молодой вдовы под одной крышей...

- Вы ведь не из тех, кто собирает сплетни, комиссар.

- Между нами... - настаивает Дрё. - Госпожа Фроман в самом деле убита горем?

- Признайтесь, - на что Вы намекаете?

- Какой Вы прыткий! Прежде, чем намекать, надобно думать о чём-то определённом. До свидания, господин Монтано.

- Я провожу Вас.

Ришар делает на костылях несколько шагов вслед за комиссаром, смотрит, как тот удаляется.

- Ищи, ищи, ищейка! - шепчет он. - Тебе ещё долго придётся покрутиться...



/Продолжение следует/