19. Запись от 6 октября 2019 года. Пьер Буало, ТомА Нарсежак. Последний трюк каскадёра. Продолжение

...Я отжимаю тормоз и вывожу коляску на аллею. Как правило, вечером, часам к девяти, Шамбон выходит мне навстречу.

- Она спит, - шепчет он, словно мать может его услышать. Он рад, что наконец освободился. Этот несчастный Шамбон, как толстый шмель, собирает добычу то тут, то там, перенося от одного к другому ядовитую пыльцу своих сплетен. Мне известно, что на обед у старухи сухарик и чашка настоя вербены. Потом она принимает различные лекарства - сердечные, печёночные, от всевозможных более или менее воображаемых болезней - а затем Марсель поднимается к ней пожелать доброй ночи. Прежде, чем удалиться, он подробно рассказывает о том, что произошло за день.

- Как дядя? - спрашивает она.

- Как всегда. Не слишком разговорчив. Он что-то подарил Изе. Мне показалось, в футляре, но я не уверен. Это было за десертом - он увёл её к себе в кабинет.

Она, должно быть, скрежещет зубами, - если только ей позволяют протезы.

- Что калека?

- Только что видел его в парке.

- Надеюсь, ты с ним не болтаешь попусту.

- О, какое там! Начнём с того, что он избегает всех на свете.

Он мне докладывает всё это, довольный, как ему кажется, ролью вольнодумца, которому нипочём мелочи жизни. Ему, конечно, не приходит в голову, что из такого материала, как он, в другие времена дрессировали доносчиков.

- Частенько я читаю ей несколько страниц из Пруста - в качестве снотворного, - добавляет он. - Эти длинные фразы, знаете ли... очень быстро она перестаёт что-либо понимать. А если ещё добавить таблетку могадона...

Он смеётся, затем переходит к интересующей его теме.

- В прошлый раз Вы мне начали рассказывать о том, что с Вами приключилось в Эз.

У него цепкая и мелочная память мальчишки, для которого иллюстрированные журналы - пища духовная. Я слегка колеблюсь, прежде чем продолжить прерванный разговор.

- Ах, да! Падение с тридцатиметровой высоты!

- С отвеса?

Ему требуются точные детали, так как он одновременно и легковерный, и подозрительный. Если только у него возникнет подозрение, что я вру, - ноги его больше здесь не будет.

- Нет, всё-таки не с отвеса. Я бы убился. К счастью, кое-где росли кусты, которые притормозили меня... Но знаешь, Марсель, я никогда не был ярмарочным паяцем. Всего-навсего - честным каскадёром, как и многие другие.

Не нравится ему этот тон мнимого скромника! Чтобы ему понравиться, надо быть исключительной личностью. Ему не по вкусу слабый наркотик.

Я ловко отыгрываюсь:

- Насколько мне помнится, трюк был необычный. В то время Иза ещё выступала с мотоциклом. Меня - я играл сыщика - послали в погоню. Перед нею закрывался шлагбаум и медленно двигался товарный состав... длинные металлические вагоны, по бокам которых зияли открытые раздвижные двери. Представляешь?

Зачарованный, он наклоняет голову.

- Так вот, она вылетает... Тормозить слишком поздно... Врезается в шлагбаум, взлетает, пролетает через проходящий перед нею вагон, затем летит кубарем.

- Она?!.. Вы хотите сказать, что...?!

Он заикается. Стискивает ладони. Я небрежно замечаю:

- Посмотреть на неё - хрупкая, грациозная; кто бы мог подумать, что... И, представь себе, она была отчаяннее меня. Трюки выделывала - с ума сойти!

Я не торопясь набиваю трубку. Наконец он спрашивает:

- А дядя в курсе?

- О, в самых общих чертах. Уж не мне об этом докладывать. Ему не нужно всё знать.

- Почему?

- Потому что он намеревается... Послушай, милый Марсель, уж не притворяешься ли ты? Будто ты не знаешь, что он хочет на ней жениться.

Он встаёт, отталкивает кресло. Главное, чтобы яд подействовал. Не вмешиваться... Остаться в стороне... Он делает несколько шагов. Останавливается. Снова начинает ходить. Замирает перед фотографией Изы... медленно меняется выражение лица...

- Знаю. Вы-то согласны? - выдавливает он.

- О, я теперь не в счёт.

- А она?.. Она согласна?.. Впрочем, мне плевать. Это её дело.

Спасует? Откажется? Смирится? Пора прибрать его к рукам.

- Буду откровенным с тобой, Марсель. Ты ведь славный парень. От этого проекта я не более в восторге, чем ты. Я не ревную, нет. Не о том речь. Только я нахожу, что твой дядя, пожалуй, слишком пользуется ситуацией. Иза беззащитна. Я тоже бессилен. Мы зависим от него. В его власти выгнать нас на улицу.

На этот раз Марсель не сдерживается:

- Пусть попробует!

- Сам подумай, старина. Представь, что ты открыто принимаешь нашу сторону. Что помешает тогда ему воспользоваться случаем, чтобы покончить с нашей неделимой собственностью, затеять раздел?.. - Я говорю наобум, так как не слишком разбираюсь во всех этих делах. - В общих же чертах ты понимаешь, что я хочу сказать.

Он останавливается передо мной, смотрит растерянно.

- Он бы не посмел.

- Возможно. Но я полагаю, что право на это у него есть. Тогда или ты не будешь мешать, и Иза станет госпожой Фроман, а я... Мне даже страшно подумать... Или же ты попробуешь воспротивиться этому плану. Но у него есть способы держать тебя на расстоянии. Он прёт напролом. Раздавит и тебя, и меня.

Малыш Марсель артачится. Топает ногой.

- Вы плохо меня знаете! - едва не кричит он.

- Сядь. Давай пораскинем умом. Ты заявишь ему, неважно, как, что ты против его женитьбы. Он спросит, почему. И что же ты ему ответишь?

Марсель отворачивается. Не знает, куда глаза девать.

- Допустим, я скажу, что над нами будут смеяться, что она ему в дочери годится... Найду, что сказать.

- А ты знаешь, ч т о он тебе влепит прямо в глаза?.. Что ты тоже влюблён в Изу, и он просит тебя убраться с дороги, не мозолить ему глаза.

Молчание. Как никогда, я готов рисковать шкурой, и по-товарищески похлопываю его по колену:

- Заметь, это естественно. Иза - существо, в которое влюбляются помимо своей воли. Более того. Если бы ты её любил, я был бы рад за неё. Уверяю тебя... О, не понимаю, почему я никак не договорю то, что начал... Когда Иза говорит мне о тебе...

А ведь нетрудно быть палачом! Я делаю вид, что подыскиваю слова, а он тем временем умирает от тоски.

- Знаешь, она мне часто говорит о тебе. "Если бы Марсель был один, если бы не было его матери, я думаю, он мог бы мне помочь..."

- Помолчите... - шепчет он. - Всё смешалось... Простите меня...

СтоИт в нерешительности. Вдруг, словно за ним гонятся, выскакивает из комнаты. Я же чувствую огромную усталость. Всё это напоминает мне о тех далёких днях, когда вместе с Изой я отправлялся проверять машины и экипировку... Чемпионат мира, трамплин, устремлённый в небо... Всё было в полной готовности, и именно тогда я неизменно испытывал одну и ту же минутную слабость. Сущий пустяк... на сердце набегало облачко - ощущение бессилия, загнанности...

Беру трубку и тихонько звоню Изе.

- Алло... Ты одна? Этот болван только что вышел от меня. Я ловко подбросил ему кусок... что, в сущности, он тебе нравится, но его дядя собирается на тебе жениться.

- Что?! Ты так ему и сказал?!

- Надо было. Люблю держать в руках и порох, и искру. Но, пока нет контакта, ничего ведь не произойдёт.

- Что ты ещё такое замышляешь?

- О, проще простого! Марсель не в состоянии скрывать своих чувств. Фроман это быстро поймёт. И поторопит события, чтобы поставить и сестру, и племянника перед свершившимся фактом. Но я ведь тебе уже об этом говорил.

- Бедный Марсель! Он не сделал тебе ничего плохого.

Мне хочется ей крикнуть: "Он любит тебя! И ты полагаешь, что он не сделал мне ничего плохого?!" Делаю вид, что беззаботно хихикаю.

- Он учится жить, - замечаю я. - Хорошенький подарочек, не правда ли? Ну, а я, допустим, позволю себе маленький трюк - и никакого риска. Подожди, не вешай трубку. Надо, чтобы ты была в курсе. И, по правде говоря, если бы ты была милой, очень милой с этим юношей, ты бы мне помогла. Мне ведь не так просто раздувать огонь из камеры-одиночки. Кстати, - вы завтракаете по-прежнему все втроём?

- Вчетвером. Старуха тоже спускается ко второму завтраку.

- Тем лучше. Она, наверное, на одном конце стола, а братец - на другом. Ты сидишь напротив Марселя. Значит, надо быть полюбезнее, - улыбнуться, что ли, пойти чуть-чуть дальше, чем того требует обстановка... Я прямо-таки отсюда вижу, как старуха в ярости выстреливает глазами во Фромана... Понимаешь, что значат эти взгляды? "И я должна всё это терпеть под своей крышей!.. Не сомневаюсь, этот кретин жмёт ей ножку под столом!" Ты же - сама невинность - как ни в чём не бывало передаёшь то налево, то направо корзиночку с хлебом или графин.

Иза не выдерживает, прыскает со смеху. Мы опять соучастники. Смеёмся в одной тональности, как в дуэте. Нам не нужны рукопожатия. Поцелуи тоже.

- Попробую, - обещает она. - Они такие противные. Будь осторожен!

О, да! Я осторожен! Более того - я настороже. Вот уже два дня, как не видел Марселя. Минутная встреча с Изой. Она шепчет мне: "Всё в порядке!" Я прогуливаюсь по парку в одиночестве, - костыли привязаны к коляске, как вёсла к борту лодки. По телевизору я видел, как навозные жуки без устали толкают свой навозный шарик. Я, навозный жук, со слепым упорством обкатываю свою ношу вокруг партнёров, над которыми порхают легкокрылые бабочки. Всё питает мою злобу. Даже воздух, которым я дышу...

Возвращаюсь к себе, чтобы написать очередную страницу. И вдруг - о, чудо! - стук в дверь: это Фроман; а я-то собирался вздремнуть после завтрака! Весьма сердечно настроен этот Фроман. Обаятельная улыбка барышника. "Надеюсь, я не помешал?" - куртуазный вздор. Садится в кресло.

- Я как раз занимаюсь делом, которое мне весьма дорого, - с ходу начинает он. - Иза Вам, должно быть, говорила... что я намерен на ней жениться?

- О, вскользь... Но мне не показалось, что это серьёзно.

- Серьёзнее не бывает. Доказательства? Она почти что дала согласие. И поэтому я здесь. - Испытывающий взгляд в мою сторону сквозь полуопущенные веки. В этой игре в покер я никого не боюсь.

- Скорее всего, это добрая новость, - роняю я наконец. - Бедная Иза! Я так часто думаю о её будущем... А Вы уверены, что делаете это не из милосердия?

Он разглядывает меня. Откровенно ошеломлён. Слово "милосердие" в моих устах по его адресу... Неужели я глупее, чем он предполагал? Я улыбаюсь. Он улыбается. Два старинных друга, - каждый ценит деликатность другого. Он продолжает:

- Я хочу сделать её счастливой... а тем самым и Вас.

- Спасибо.

- Поэтому я намерен изменить своё завещание в её пользу... Солидный вклад, - можно сказать, капитал, который обезопасит вас обоих.

- Обезопасит от чего именно?

Он понял, что я хотел сказать: "Обезопасить от КОГО именно?" Делает неопределённый жест, означающий пространство за пределами стен, туманный горизонт.

- Никто не властен над будущим. Я могу умереть. Разумеется, мои близкие не должны остаться потерпевшей стороной.

- Иза не позволила бы, - заметил я. - Она абсолютно бескорыстна. Я даже не знаю, примет ли она сделку, о которой Вы думаете.

- Она колеблется, - признался он. - Однако мои обещания стОят того, чтобы она подумала. Я не утверждаю, что она будет богата в будущем, но даю Вам слово, что ей не придётся жаловаться.

Он берёт с камина пепельницу и сбрасывает длинный цилиндрик пепла. Затем меняет тон, становится "господином президентом".

- Я рассчитываю на Вас, - рубит он. - Уговорите её. Я не люблю проволОчек.

Сигарой указывает на мои уложенные рядом, укрытые пледом ноги, как на театральные аксессуары.

- Я полагаю, что был с Вами корректен... Ещё одно слово. Мне известно, что Вы часто встречаетесь с Марселем. Лучше пореже! Пореже! Марсель - глупец, избалованный матерью. Бросьте это!

Снова обаятельнейшая улыбка. Властно жмёт руку.

- Если Вам что-либо понадобится, самое главное - не стесняйтесь!

Дружеский жест с порога. Он оставляет облако сигарного дыма и бешенство в моей душе. События, однако, ускоряют свой ход. Пора начать ими управлять. До самого вечера я до тонкостей отрабатываю свой план, после обеда вызываю Изу.

- Ты можешь зайти? Есть разговор...

Она хороша, причёсана изумительно; серьги, которые я никогда раньше не видел, придают таинственный блеск её глазам. Она видит, что я смотрю на них, порывается их снять.

- Не беспокойся, - говорю я. - Это не подарки; скорее, награда за мужество перед лицом врага...

Игривый тон мгновенно помогает звучать в унисон. Я велю ей подойти ближе к кровати и резюмирую разговор с Фроманом.

- Что я должна делать? - спрашивает она.

- Соглашайся. Но в то же время начинай подогревать Шамбона... совсем невинно... как молодая женщина, в скором будущем - родственница... А родственные отношения допускают маленькие вольности. "Добрый день, Марсель!" - невинный поцелуй утром. "Спокойной ночи, Марсель!" - поцелуй вечером... чуть-чуть нежнее - ведь старухи рядом нет. Фроман вроде бы не обращает внимания. На самом деле он всё видит, и перевернёт всё вверх дном, чтобы ускорить брак. А когда вы поженитесь - придумай что угодно, чтобы он удалил Марселя. Надо всё пустить в ход, - вплоть до того, чтобы внушить ему, что этот кретин Марсель тебя преследует. В каком-нибудь филиале непременно найдётся подходящее место. Мне необходимо, чтобы Шамбон терзался некоторое время - тем более, что ты будешь ему позванивать, невиннейшим образом, - под предлогом проведать, как жизнь. Мне надо, чтобы он сох по тебе. Я тоже буду ему позванивать. О его возвращении позаботимся, когда он дойдёт до кондиции.

- Ты сошёл с ума... - шепчет она...


/ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ/