История вторая. Тема: Желание. "Чужая женщина"

- Ну за то чтобы старый год на нас не обижался! - Произнёс тост начальник гаража, чокаясь с особо приближёнными к себе водителями фур. - Сейчас быстренько закусим и по домам.

Дальнобойщики дружно опрокинули стаканы, закрякали, спеша кто занюхать, а кто сразу закусить импровизированным бутербродом.

- Петрович, а как же за Новый год, - протянул сторож, бывший шофер Денисов, попавший в аварию и получивший травму лишившую его возможность крутить баранку.

- Ну это уже без меня, я за рулём, так что сами, сами. - Повторил он.
Доел шмат сала обваленный чесноком с хлебом и свежим огурчиком, поднялся с места, пожелал всем хорошо встретить Новый год и вышел из сторожки.

- Классный мужик у нас Петрович, - протянул Пётр, разливая вторую бутылку водки. - Понимает простого шофёра.
- Так он сам с шоферов начинал. - Подал голос напарник Петра, Серёга. - Давайте скоренько и мне надо успеть на последний автобус.

Четыре стакана звонко зазвенели при соприкосновении друг с другом и разошлись в разные стороны каждый к своему рту. Закусили остатками еды.

- Петь, а ты чего не ешь ничего? - Поинтересовался сторож.
- Да что - то живот не совсем ладно себя ведёт, видать что - то не очень свежее было за обедом.
- А я тебе говорил, не бери голубцы, что -то у них вид был не вполне внушающий доверия, так ты разве откажешься! - Не утерпел, кольнул Серёга.

Переговариваясь водители разошлись каждый в свою сторону, оставив Денисова в гордом одиночестве. Пётр, перекладывал из руки в руку хозяйственную сумку, в которой лежала несвежая одежда и бельё, подарок жене - мясорубка и подарки детям с большим кульком сладостей, уже жалел, что взял её с собой. Наконец пришла ожидаемая десятка, он вошёл вслед за двумя пассажирами, и когда ещё шёл по проходу к свободному месту, обратил внимание на молодую женщину, сидящую у стенки автобуса и неотрывно смотрящую в окно, как - будто боясь пропустить остановку.

На ней была белая вязанная из пушистого мохера шапочка, серое зимнее пальто с белым меховым воротником из под которого был виден такой же мохеровый шарфик. Трудно было с ходу определить возраст женщины, но намётаннм глазом опытного гуляки захмелевший Пётр отмерил двадцать семь -тридцать лет.

Если бы она сидела прямо, а то отражение в стекле портило всю картину. Но тем не менее успел заметить, что не дурнушка, да и ростом такая же, как его Нинка, а может быть чуть-чуть выше и почувствовал, как стало чуток шевелиться и пульсировать его мужское достоинство.

Пока он рассматривал незнакомку и обдумывал засевшую нетрезвую мысль, увидел, как женщина спросила у сидящей рядом пассажирки не выходит ли та. Решение созрело мгновенно, он встал и зашагал по проходу вслед за женщиной. Она была в сапожках на высоких каблуках и оказалась на сантиметров пять, а может и больше, выше Петра, но это его не остановило: за столом и в постели все равны.

Пётру не нужно было ускорять шаги, чтобы догнать женщину, на каблуках быстро не ходят и ему пришлось идти приноравливаясь к ней.

- Что же вас никто не встречает?- Первое что пришло на затуманенный алкоголем ум. - Улица плохо освещена, мало ли каких тут дураков можно встретить.
- Ещё не поздно же, только восемь часов, все к встрече Нового года готовятся. Кому придёт в голову сейчас расхаживать по улицам. - Ответила ничуть не встревоженная женщина.
- А вруг кто - то ограбить захочет? Не унимался стращать женщину Пётр.
- Да что у меня брать ? - Удивилась женщина. - Денег с собою не ношу, да и откуда могут быть у меня лишние, если я живу на съёмной квартире? Пальто потянет только на пару бутылок водки, ну разве что сапоги, живу недалеко, босиком добегу.

Они как раз проходили тёмный участок улицы и от дороги их скрывали разросшие голые кусты сирени. Пётр продолжал атаку, прижимаясь к женщине всё ближе и ближе.


-А вдруг насильник какой попадётся на пути и захочет поиметьтридцать три удовольствия? - Не унимался Пётр.

- А износиловать, да кто же захочет в такой мороз? - Удивилась женщина.
-Да вот хоть бы и я! - Петр преградил собою дальнейший путь незнакомки, прижимая её к забору частного дома.
- Ну вот ещё что, - не испугалась она. - Чего меня насиловать, может для меня это будет подарком к празднику? - И она засмеялась. - Полгода как мужика у меня уже нет, исчез скотина без адреса.
- Ну так давай, снимай с себя трусы.
- Что? Тут на холоде, неее, - протянула она не оказывая сопротивления. - Мы же не собаки тык-тык и разбежались. Пошли ко мне, у меня тепло, постель чистая, стол накроем посидим, поиграем, а утром пойдёшь домой. Тут совсем рядышком живу. Только ты как станем подходить к двору ни слова не говори, а то хозяева выйдут и станут тянуть к себе на застолье. Понял?

Будь она в другом состоянии плакала, сопротивлялась, Пётр бы не клюнул на наживку в виде чистой постели, но коль женщина сама приглашала, то чего не пойти. И он покорно пошёл за женщиной, гася загоревшееся желание. Калитка открывалась без скрипа и собака проснувшись, лениво тявкнула, не выходя из будки.

Двор был ухоженный и широкая дорожка ведущая к временному домику была расчищена, посыпана песком. Окна в домике не светились в отличие от хозяйского. Да и кто бы мог оставить на весь день зажжёную электрику?

- Проходи, света тут нет, лампочка перегорела, некогда вкрутить, прихожу поздно, ухожу рано. Кстати, как тебя зовут? Меня - Кира.

Мужчина проходя в сени назвал себя.

-Сумку можешь тут оставить, открывай дверь, она перед тобою. Сейчас включу свет.

В комнате было тепло и Пётр снова почувствовал неприятное ощущение в животе, кишечник напомнил о себе и громко заурчал, грозя разразиться громким пуком. Пётр изо всех сил сжал анус. Женщина включила свет:

- Раздевайся, Петя, и иди мой руки, сейчас будем ужинать.

Пётр разделся и пошёл к раковине, намылил руки как вдруг услышал густой бас и в животе началась какофония:

- Кир, а это кто это у нас сегодня?
- Как кто, не видишь разве, ё....рь. - Не растерялась женщина. - Вот захотелось человеку, ну я и привела.
-Зая, да что ты всё время дохляков водишь? - Прогудел бас.- Такого ударить - себя унизить до невозможности.
- А я что виновата, что только такие и цепляются. - вздохнула Кира.

Пётр боялся даже оглянуться на неожиданного басиста, но пришлось и марш в животе выдал крещендо и не зря, чуть ли не подпирая потолок в невысокой комнате стоял двухметровый великан с взлохмаченными волосами. Глядя на него перепуганный Пётр забыл про полотенце и капли безвучно падали на дорожку.

- Ну что же, - мужик назвал его словами жены, - раз пришёл, вытирайся и садись за стол будем пить и знакомиться.
- Я лучше домой пойду. - Пролепетал, пытаясь не заикаться Пётр.
-Ну уж нет, давай хоть старый год проводим, успеешь домой домчаться, а то как - то не очень гостеприимно получится.

Мужчина достал из шкафа стаканчики, в один намешал чего - то коричневого, запахло ванилином, добавил соли, молотого чёрного перца, потом щепоть красного, налил до половину стаканчика водки, а сверу растительного масла, себе чистой водки:

-Ну за женщин!- пророкотал басом, - ты пей мил человек, если не хочешь чтобы было хуже. - Его бицепсы заиграли, как и желваки. - По хорошему.- процедил сквозь зубы.

Пётр протянул руку к стаканчику и зажмурясь выпил в три глотка отвратительную жидкость. Хозяин забрал стаканчик и снова наколотил новую порцию адской смеси, Пётр выпил и эту порцию.

- Ну а теперь одевайся и шпарь домой без оглядки - хозяин потянулся, - а то поди заждались кормильца.

Пётр оделся быстрее, чем хозяин и когда выскочил в коридорчик обуться, то в проёме распахнутой двери рассмотрел гиганские башмаки хозяина. Тот вышел следом и включил свет, теперь была ясна причина его отсутствия.

-Кира, иди сюда, поможешь, неси шнурок или шпагат.

Голос мужа звучал требовательно и женщина очевидно не могла ослушаться, вышла.

- Давай шнурки, вязать будем.

Он взял швабру и засунул Петру сначала в правый рукав, а потом левый и надев Петру перчатки, закрепил так чтобы швабру не смог вынуть без посторонней помощи. На перекладину перекинул ручки сумки и вывел незванного гостя через двор на улицу. Слегка пнул Петра под зад лёким пинком, чтобы тот не упал, произнёс на прощание пару напутствий содержащих ненормативную лексику и протрезвевший Пётр в радостном состоянии, что легко отделался ускорил шаги. Но радость его стала меркнуть в той пропорции, с которой в животе усиливался непроходящий спазм, грозящий испортить не столько настроение сколько кальсоны заправленные в носки..

Пётр не знал что делать: остановиться и переждать приступ, который грозил закончится жидким излиянием в одежду прикрывающим нижнюю часть туловища. Но сфинктер ануса оказался таким же нестойким, как и его хозяин и разразился громким и горячим фонтаном. Пётр застонал, проклиная себя, свои слабости, исторга из себя всё новые порции доказательств, что не всё в человеке прекрасно.

Он бежал домой внешне похожим на бразильскую статую Иисуса, стоящую на высокой горе, стараясь при этом не упасть, это было бы большой катастрофой в его положении. Добежав при его состоянии к своей калитке, с трудом нажал на кнопку звонка замёрзшим пальцем, который тоже отказывался служить своему хозяину. Форточка в окне с треском расхлопнулась и голос жены прокричал в темноту двора:

- Кто там пришёл?
- Нин, открой, это я. - Промычал Пётр, корчась от нового приступа, выгинаясь дугою.
- А чего сам открыть не можешь? Нажрался что ли? - Не унималась Нина не в состоянии понять долетающие неясные звуки со двора
-Открой, увидишь!- Злым голосом прохрипел Пётр.

Форточка закрылась и пока жена одевалась, прихорашиваясь, кишечник Петра привалившегося к забору в энный раз исторг из себя остатки содержимого, распространяя вокруг неприятные ароматы.

После встречи с женой, ужасного объяснения когда мозг ничего не мог придумать путёвого, чтобы объясненить появление швабры, сник. Сказать, что ещё одного подарка к мясорубке, не катило.

Петру пришлось раздеваться возле наружного туалета и обтираться какими - то тряпками, морозя не только обгаженный зад и ноги, стоя на какой - то фанерке, но и сморщившееся до размеров ореха дружка. Такой полной потери достоинства, доведшего своего хозяина до позорной капитуляции, было впервые...

С тех пор наука дальнебойщику не прошла даром и прежде чем выполнить бездумно своё любое желание, Пётр прежде всего думал о том как оно скажется на его человеческом достоинстве