Мамина машина

Звук маминой машины сопровождал меня все мое детство. Я родилась под стрекот машины. Росла под него. Как только начала ползать, я приползала к маме и таращилась черными глазищами на это великолепное чудо, которое мамины ноги и руки заставляли шить изумительные вещи только покачиванием чугунной педали, состоящей из соединенных между собой зигзагов. Педаль плавно покачивалась мамиными ногами, вращала черненное железное красивое колесо, которое в свою очередь, соединённое ремнем с колесиком машинной головки, заставляло работать все соединения, спрятанные внутри изогнутого коленопреклонённого тела машины, покрытого изящными золотыми вензелями.




Как хорошо, что наш Подольский завод, передирая все у Зингера, не забыл про золотые вензеля. Иначе советские машины, полностью скопированные с Зингера, потеряли бы свою притягательную силу!!!
Меня мамина машина манила, семафорила из маминого швейного уголка: « Танечка, вот она я, мамы нет, ушла на кухню, топит печь, у тебя есть шанс пошить!!! Беги скорее, пока не видят!»И я неслась. Быстро устраивала вытянутый подбородок на столешницу машины, ногой нащупывала педаль, руками дотягивалась до ткани под лапкой и старалась скорее прошить. Помочь закончить маме, оставленное под лапкой очередной платье слобожанкам. Портила. И как может не испортить ребенок в два с чем-то года? Но необоримое желание шить было рождено вместе со мной. Поэтому папа на третий год моей жизни купил в Совье присмотренную им детскую швейную машинку. Специально съездил туда по распутью на велосипеде. «Мати, раз девка хочет, пускай шьет, пошто ее окорачивать. Я ей куплю свою машинку, чтобы тебе не мешала». И купил. И стала я шить на своей машинке, сидя на стульчике, сделанном папиными руками, приставленном к табуретке близко к маме.
Иногда, когда была совсем маленькой, сидела на полу около мамы, наблюдала за покачивающейся педалью, слушала мерный стрекот машинки и постепенно уплывала в зазеркалье... засыпала...
В 6 лет я сшила самостоятельно свое первое платье. Из лоскутков нашила братьям одеяла. И мы потом разбирались на одеяле, как по карте, чье платье в каком углу оставило свой небольшой след. Мы- все Менчиковы- засыпали под мерный голос маминой машины. Сколько красивых нарядок было сшито мамиными искусными ручками.Шила все- от лифчиков, брюк, платьев, до пиджаков, пальто зимних и летних. Я тоже шила. Когда ничего путного в магазинах не было. Но потом поняла, что мне больше нравится одевать дома, чем людей. Это было моим хобби. А тут, куда я приехала, хобби стало тем делом, которое позволяло мне зарабатывать на жизнь. Я стала интерьер дизайнером. Стала выдумывать и шить одежды для домов, ресторанов, nursing homes - это у меня получалось лучше, чем платья.

Наша мама была самоучкой. Бабушка шить не умела. Мама в семье была старшей. После нее родилось еще семеро детей, всех нянчила мама. Четверо умерли в детстве. Но каждого мама, будучи сама ребенком, вынянчила, выносила на своих худеньких ручках. Для них- братьев и сестер- для каждого она шила и перешивала из поношенных взрослых вещей немудреную одежину. Кроить ее никто не учил. Сама раскладывала холстину, измеряла. И прямо на холсте строила чертеж. Кроила и шила. Ее одежда всегда была впору. Я с раннего детства обожала наблюдать за ней. За ее чарующими пасами над тканью. К нам все время приходили люди, чтобы пошить себе что-то новенькое. И мама, после работы на меховой, садилась за машину и шила до глубокой ночи. Папа сделал над маминой машиной лампу в металлическом кожухе, от которой свет падал только на машину. Маму очерчивал круг света и она творила очередное платье, которое четко сядет на фигуру слобожанки, купившей отрез понравившейся ткани, детально обсудившей с мамой фасон будущего шедевра. Мама видела движение моды на пару лет вперед. Меня это всегда удивляло! Из темноты комнаты, прежде, чем уснуть, я наблюдала за осветленной мамой, как она, на первый взгляд, легко и просто управляется с чьей-то обновкой.