Старение - это заболевание | Михаил Батин.

Мы все состаримся. Мы будем болеть и не сможем ходить. Почему мы должны мириться с этим? Михаил считает такой ход событий ненормальным и рассказывает, как передовые ученые лечат старость.

Организатор и президент Фонда «Наука за продление жизни», член Попечительского совета Института исследований старения Бака (Калифорния, США), автор научно-популярных книг и статей по проблеме исследований механизмов старения и поиска научных методов радикального продления жизни.
1 августа 2016 года.

"Самая большая проблема у всех присутствующих здесьи у большинства людей на планете: мы разрушаемся. Очень часто люди пытаются оправдать старость, говорить, что это такой «возраст счастья». 
Нет, это неправда, это возраст беды, это возраст несчастья. Страховые компании и пенсионные фонды часто рисуют стариков на своих плакатах такими счастливыми, довольными, радующимися жизни — ничего подобного!

Большинство несчастны, в депрессии, и это большая-большая проблема.Дело в том, что старение неизбежно. И вот это ощущение неизбежности заставляет нас не думать о ней, заставляет нас не задумываться о том, что мы когда-то постареем и будем ровно так выглядеть. 
И первое, что мы должны сделать, — это отказаться от выученной беспомощности. 
Людей ведут на расстрел. Их убьют, и они смирились. Их гораздо больше, чем конвоиров. Они могли хотя бы попытаться, хотя бы попытаться... Но нет.

Культура, жизненные обстоятельства... выучили нас не решать серьёзные проблемы, а действовать сиюминутно. 
Но старение нас подстерегает.И как только мы задумаемся, что это проблема, нам потребуется всего лишь один небольшой вопрос: а если это такая большая проблема, то что, собственно, происходит?

Что такое старение?

И тогда мы начнём действовать рационально.Если мы посмотрим на старение как на явление, мы поймём, что это совокупность молекулярно-биологических процессов, что это не синоним времени, это что-то, что происходит в нашем организме. У нас нарушается метаболизм, у нас возникает длительный воспалительный процесс, у нас меняется работа генома, накапливаются мутации, у нас уменьшается количество стволовых клеток и накапливаются сенесцентные, «дряхлые» клетки.

И вот эти все процессы описывают старение,которое приводит к дисфункции множество органов. 
А раз это биологические процессы, значит, можно в них вмешаться. И это даёт нам надежду.

Но первое, когда мы... точнее уже не первое, а третье.

Третий наш шаг.Вот мы видим, что это проблема, тогда мы должны её описать. 
И когда мы описываем её в таких терминах, мы видим, что это медико-биологическая проблема, а раз так, то медико-биологические проблемы называются заболеваниями. То есть старение — это болезнь, это то, что не является нормальным.

Проблема в том, что у слова «нормально» есть два значения.Одно из них — это «как обычно». Действительно, старение происходит со всеми. А в другом значении — «с чем мы готовы мириться», то есть с чем мы согласны, то есть то, что мы приветствуем. В этом значении старение не может быть для нас нормой. Во-первых, существуют симптомы, и я их уже описывал. Мы можем увидеть их невооружённым взглядом.

Все органы разрушаются, мы получаем множество заболеваний. Старение наносит вред, и это тоже очевидно. И вот третья вещь, которая неизвестна большинству людей, то, что старение можно лечить. 
Мы так утверждаем по той причине, что в сотнях научных экспериментов удалось продлить жизнь модельным животным, то есть замедлить их старение. А раз так, исходя из общего в биологических законах, мы можем говорить, что старение можно лечить.

Мы пришли к выводу, что старение является...Хорошо было бы признать старение заболеванием для того, чтобы появились государственные программы по борьбе со старением, для того, чтобы страховые компании страховали от старения и тоже финансировали исследования в этой области. Но... сам предмет того, признавать нормой что-то в обществе или нет, относится уже к общественной ситуации, к общественному мнению. 
Например, в XIX веке была такая болезнь дропомания. Она заключалась в том, что рабы в Америке не хотели быть рабами и убегали с плантаций. И собирались консилиумы врачей и думали: «Вот это заболевание, давайте его лечить». А на самом-то деле с рабами-то было всё в порядке.

Ожирение не считалось заболеванием:и «вообще хорошо выглядит так, поел!» Но совсем недавно ожирение — метаболический синдром — было признано заболеванием. То есть именно общественное мнение, общественный настрой, решает, что является заболеванием, а что нет.

И вот я говорю вещь, на мой взгляд, настолько очевидную. Вот посмотрите, старые люди или на сам процесс старения. У нас физические способности исчезают, и мы можем пронаблюдать, как теряется память, как мы можем прыгнуть на меньшее расстояние, происходит постоянное ухудшение.

А вот то, чтобы признать ухудшение проблемы, является невероятной по масштабу задачей. Она схожа с задачей, которую в середине XIX века пытался решить Игнац Земмельвейс. Он говорил: «Знаете, что, дорогие врачи? После того, как вы препарировали труп, а потом идёте к женщине принимать роды, 
вы помойте руки». 
И врачи говорили: «Нет».
Он говорит: «Ну как же? Вот посмотрите, в моей больнице врачи моют руки, и смертность рожениц уменьшилась в 18 раз». Женщины умирали, и знаете, что произошло? Его затравили. Он писал письма, 
вёл переписку со многими врачами, организовывал конференции, и над ним издевались, он закончил свою жизнь в сумасшедшем доме. Там его избил медицинский персонал, и он умер от сепсиса, от того заболевания, с которым боролся. Вот так происходит доказательство очевидных вещей. Огромное количество женщин умерло.

Сейчас мы понимаем, что говорим элементарную вещь,но элементарные вещи доказывать очень и очень тяжело. Почему мы с оптимизмом смотрим на то, что лечить старение возможно?

Во-первых, это, конечно же, результаты в лабораториях.
Роберт Шмуклер Рис — чемпион среди учёных по продлению жизни животным. В данном случае это червяк, он продлил ему жизнь в 10 раз. Это мой хороший друг. И сейчас я знаю по неопубликованным данным... 
и червяк, и... По неопубликованным данным ему это удалось уже сделать 20 раз. И мы надеемся, что это произойдёт. И это касается не только червей, но и всех лабораторных животных. Продлили мухам жизнь почти в два раза, в 1,8 раз продлили [жизнь] мышам, есть разные эксперименты с разными вмешательствами на разных стадиях. Здесь, чтобы быть совсем достоверным, червяка сделали заново. Это мутант со специально изменённым геном, чтобы он жил как можно дольше.

Второй вдохновляющий факт, который нам говорит, что со старением можно бороться —это существование животных с пренебрежением старением, то есть есть животные, у которых вероятность смерти с возрастом не увеличивается, а вот у человека вероятность смерти и заболеваний увеличивается по экспоненте. 
То есть мы заболеем с гораздо большей вероятностью через восемь лет, чем сейчас.

А есть животные, у которых такого процесса нет.А раз так, значит, давайте посмотрим, как они устроены, 
и, может, мы что-то сможем сделать для человека?

Как в своё время птицы вдохновляли людей на то, что можно летать,
так и животные с пренебрежением старения говорят о том, что, может быть, вы сделаете с собой то же самое?

Мало того, процесс продления жизни идёт.На фото две женщины: 
Камерон Диаз — справа, слева — Старуха-процентщица.Они ровесницы, точнее, Камерон Диаз старше.

Мы ведём себя уже сейчас, как более молодые люди,по отношению к тем, кто жили 100 лет назад. Ожидаемая продолжительность жизни Камерон Диаз — порядка ста лет, с учётом развития технологий, а если они будут развиваться больше, то ещё больше.

А в XIX веке 42 года считалось — уже старуха:«Всё, можно в расход уже». 
Эти три факта: продление жизни в лабораториях животным, существование нестареющих животных 
и увеличение продолжительности жизни людей говорят нам о том, что старение лечить не безнадёжно.

А вот и люди, которые могут это сделать.Мы, фонд «Наука за продление жизни», проводим международные конференции «Генетика старения и долголетия». Мы стараемся собрать лучших учёных со всего мира. И вот лучшие учёные со всего мира говорят: «Да мы уже, собственно, знаем, что делать. 
Давайте только увеличим масштаб нашей деятельности».

То есть привлечём финансирование.И это тоже вдохновляющий аргумент, что вот Роберту... кого бы назвать-то... Ричард Миллер продлил рапамицином жизнь мышам на 18%. Вера Горбунова и Андрей Силуанов занимаются исследованием голого землекопа, того самого нестареющего животного, чтобы посмотреть, почему он не болеет раком и почему у него нет сердечно-сосудистых заболеваний. 
Ну, точнее, почти не болеет. Есть одна группа мышей в Сиэтле, которая заболела. Есть исключения. 
Все эти ребята — молодцы, и они в принципе знают, что делать.

А что, собственно, делать? 
Во-первых, необходимо определить маркеры старения. Мы должны научиться диагностировать старение. 
Во-вторых, мы должны уметь подавлять воспаления. Мы ожидаем от генной терапии прорыва, то есть когда мы будет доставлять полезные гены для нашего здоровья. Мы должны научиться активировать собственную ремонтную систему у организма. А также было бы хорошо уменьшать сенесцентные клетки. 
Вот так сделали на мышах — уменьшили сенесцентные клетки — и мыши стали жить на 33% дольше. 
Сенесцентные — это «дряхлые» [клетки], которые говорят: «И вы тоже будьте такими же, как и мы», 
и начинают воспалительный процесс. А их учёные из Mayer Clinic уничтожали, и мышки стали жить на 33% дольше. А если бы ещё к ним добавить стволовых клеток, омолодить нишу стволовой клетки, то мы получим в результате комплексный подход, о котором я расскажу чуть позже, и, возможно, больший эффект. То есть в целом научное сообщество определилось, что необходимо делать. 
Давайте посмотрим, как может выглядеть комплексный подход. Вот есть мышь — 2,5 года живёт, вот голый землекоп — живёт больше 30 лет. Для нас это очень важно, что они очень похожие животные, но очень разительная продолжительность жизни. И давайте посмотрим, что есть у голого землекопа и нет у мыши, 
и добавим это мыши.

А именно, о многом я уже сказал, то есть это и уничтожение старых клеток,и омоложение ниши стволовой клетки, омоложение гипоталамуса, реактивация теломеразы и поддержание стабильности генома, а также увеличение устойчивости к стрессу.

Каждая интервенция по отдельности к мыши уже была проведена.Мы ожидаем от комплексного подхода, от комплексного воздействия гораздо большего и сильного результата по продлению жизни мыши, а как следствие, перехода к клиническим испытаниям на человеке.

Второй пример комплексного подхода.Есть вещества, геропротекторы, которые продлевают жизнь животным, — я хочу обратить внимание — именно животным, потому что на людях не прошло ещё клинических испытаний. Они продлевают разным животным разное: от 10 до 50%, в зависимости от модели. Например, вальпроевая кислота продлевает жизнь нематоде, червяку, тому самому моему другу, на 35%. 
Триметадион продлевает жизнь нематоде на 45%. А взяли их, дали вместе: продлевают жизнь на 61%. Ура! 
Есть аддитивный эффект, эффект сложения.Значит, мы можем сделать больше. В геронтологии — науке, которая исследует старение, — есть два самых знаменитых препарата — это метформин и рапамицин. 
Они хороши тем, что продлевают жизнь старым мышам. Это вообще невероятно круто, когда мы 600-дневной мыши дали рапамицин, и она ещё прожила максимальную продолжительность жизни на 18% [больше]. Это как раз Ричард Миллер сделал первый.

Метформин тоже невероятное лекарство, а как они будут вместе действовать? Недавно национальный институт старения США ничего не получилось, эффекта сложения не произошло. У нас есть 250 веществ, и чтобы посмотреть, какая комбинация будет лучше, нам необходимо огромное количество аналитической работы. Там потребуется огромное количество экспериментов. И в этом большая сложность, но это стоит того, потому что, благодаря этим экспериментам, мы можем остаться в живых. Для этого всего нужны деньги.

И вот, например, бюджет Исследовательского института Бака, исследующего старение, в Калифорнии он находится, — всего лишь 37 млн долларов. Это бюджет ведущего исследовательского центра по старению в мире. 37 миллионов. [Индустрия исследования] старения в США — 1,4 млрд долларов. В основном деньги идут на гериатрию — это важная, полезная отрасль, но это всё-таки уже исследования заболеваний на поздней стадии.

А вот на продление жизни, на исследование фундаментальных механизмов старения и долголетия по разным оценкам разных экспертов выделяется от 40 до 200 млн долларов — это ничтожная цифра. 
18:31
А например, американцы тратят на Хэллоуин, один день пьянства, [6,9 млрд долларов].Ну это невероятно, понимаете, насколько мы все не думаем о будущем.

Если вы смеётесь над американцами,то я вам скажу, какие бюджеты тратятся в России.  И я думаю, вы все знаете эту сумму, она нам знакома: здоровья вам!

Но нам нужно спасать ситуацию. Чиновники ничего не понимают. Бюджеты, какое там старение?Представляете, как нехорошо, и так там много статей расходов, а ещё и старение изучать!

Вот сегодня Дима Алексеев говорил о краудфандинге,о том, как люди объединились... Они, кстати, очень близко к нашей отрасли проводили эксперимент, потому что микробиота очень влияет на продолжительность жизни.

Я Диме, кстати, не раз говорил:«Давай сделаем: обучим микробиоту продлевать жизнь хозяину». 
Чего-то там какую-то философию [в ответ] говорит: «Я не знаю. А как же наш вид? Что случится с человечеством?» Так мы сами умираем, давай быстрей делать! Но тем не менее...

Тем не менее сам механизм, когда люди объединились и провели...они же провели исследовательскую работу, она очень приличная.


Мы хотим в 2018 году запустить клинические испытания средств, продлевающих жизнь.Мы люди ответственные, и сначала будем действовать осторожно.

Первое, что мы хотим исследовать, — это маркеры старения. Дело в том, что если я вам скажу, я знаю десятки, если не сотни веществ, которые... или генную терапию... скажем, есть вещества, прямо в аптеке их можно купить, и сказать: «Ну на вот, принимай. Посмотрим, что будет».

И мы на самом деле быстрее ничего не увидим.Ну, человек принял, как он поймёт, постарел, помолодел? 
Вы скажете: «Что-то непонятно». А для этого нам нужно научиться измерять скорость старения, потому что сигналов у нас много биологических, у нас давление скачет, сахар в крови, а нам нужно научиться измерять уменьшение здоровья на одну тысячную от общего здоровья. И вот эта задача является очень важной задачей для таких больших учёных, физиков, математиков, чтобы, работая с большими данными, 
используя элементы искусственного интеллекта, они смогли диагностировать старение.

Это первая задача.

И для этого нужны добровольцы, которые во всём в этом участвуют:отдают свою кровь... 
 Я сам участвовал уже в трёх подобного рода клинических испытаниях — это довольно приятно. Как-то о себе начинаешь больше думать.

Сегодня говорилось много про мясо, про еду. Мы хотим испытать диету. Значит, про мясо сегодня было сказано: «Отмените мясо по понедельникам». [выступление Елены Смирновой] Пожалуй, всё то же самое стоит сделать и во вторник, и в среду и в четверг... Вот в чём дело. Я идеологически не совсем близок к докладчику, но я знаю, что мясо содержит метионин и триптофан. Это незаменимые аминокислоты, 
но они являются активаторами молекулярного пути TOR (— MTOR).

Что это за штука?Это такой переключатель, который, когда его включаешь, клетка начинает развиваться. 
А мы, когда взрослые, нам уже не нужно развиваться, мы уже развились. А если его выключать, и так действует голод — он выключает MTOR, то клетка начинает себя ремонтировать.

И нам нужно всё время в выключенном состоянии его ингибировать,выключать молекулярный путь TOR.

Это же самое делает и рапамицин.Собственно, он так и назван, мишени рапамицина — TOR. И это же самое делает и метформин. Кстати, поэтому это не сработало, потому что они делают то же самое и не реализуют комплексный подход. А мясо TOR включает, точнее не всё мясо, а метионин и триптофан.

ВОЗ уже признала обработанное мясо, то есть различную колбасу, канцерогеном.Она повышает вероятность раковых заболеваний.  Фактически мясо близко к этой ситуации. И практически доказано, что оно сокращает жизнь. То есть по крайней мере диета с низким содержанием мяса продлевает жизнь моделям-животным.

Животные на низкалорийной диете, [точнее] мыши живут на 30% дольше. Это невероятный результат. 
Поэтому важно отказаться, но ещё более важно всегда подходить к заботе о своём здоровье с позиции доказательной медицины.

Поэтому и клинические испытания. Поэтому мы говорим о том, что мы вот так вот знаем. Клинические испытания, специальные диеты, которые TOR, молекулярный-путь переключатель, они его выключают, 
то есть они действуют как голод, но не голодом. А просто умеет выключать TOR-сигналы. И второе: клинические испытания метформина, о котором я сегодня говорил много, лекарства от диабета, 
и систематический обзор 204 исследований на около 1,5 млн человек показал,  что метформин, наиболее часто выписываемый сахароснижающий препарат, уменьшает относительный риск смерти от сердечно-сосудистых заболеваний на 30–40%.

Исследований достаточно много,есть основания полагать, что он может продлить жизнь людям, и мы хотим его испытать. Мало того, мы хотим провести доклинические испытания на комбинации препаратов 
и найти лучшую комбинацию для человека. Для этого как раз нужно объединиться, как на сайте «Пациенты, как я», и решить собственную задачу по продлению жизни.

Возможно, эта группа людей,желающая продлить свою жизнь и выступить тем локомотивом общественных изменений, общественного признания старения патологией, что в свою очередь вызовет цепную реакцию признания старения заболеванием и бюджета для многих хороших экспериментов по продлению жизни.

Присоединяйтесь к нашей борьбе,и вместе мы за пару десятков лет победим это заболевание."