Письмо подруге под шелест летнего дождя.

Десять лет назад, примерно в такое же время лета я писала письмо Кате, вятской землячке.  


Хотела конец письма исправить. Потому что тезисно набросала то, о чем хотела дописать. Сохранила его в жж. А там у меня оказались два склещенных профиля, из-за склещенности, я не могу ничего править, я там «чужой», а не хозяин.  Если я удалю один, то все написанное в обоих профилях может исчезнуть. Поэтому перенесу сюда и позже отредактирую. Когда будет время. 

Катюша, 
я припоминаю одно лето дома в Черкассах. Было оно жарким, но каждую ночь шел освежающий дождь. Как будто кто-то на небесах включал его до утра - в удобное для людей время, после полуночи, чтобы днем натруженные руки селянок немного отдохнули от поливки. Им хватало работы - бить поклоны каждой травинке-сорнячку, что глушили нежные ростки посаженных ими овощей.
Наутро все было свежим блестящим, ядреная сочная зелень сверкала искорками дождя под солнцем, которое жадно выпивало все лужицы, вылизывало лучиками-языками все капельки влаги с каждой травинки и радостно подставленной зелени листочков. УтрА были еще не разогретыми, с ветерком, свежими, солнце с раннего восхода разгоралось и к полудню нещадно палило, но я знала, что ночной дождь снова охладит пыл дня, всю ночь  будет любовно перешептываться и осторожно шлёпать в ладошки листьев моего винограда, в медленном одиноком блюзе танцевать по асфальту, мерно постукивать по железному козырьку, успокаивая и убаюкивая, и снова придаст утру нотку свежести.
А проснувшаяся умытая земля будет выдыхать в небо свежие запахи сочной зелени и цветов.
На рынке сладкие запахи клубники переплетаются с укропным ароматом, тревожный флёр черной смородины с запахом перегретых помидоров. Огурцы в пупырышках еще не потеряли сизоватый младенческий налёт. Как я любила ранним летним утром ходить на наш колхозный рынок. В то время там продавали только то, что выращено селянами. А теперь он стал тряпошным, выжав бабулек с натруженными руками  на другой конец города, куда им неудобно добираться, да и с фурами, заполненными овощами и фруктами не потягаешься.
Как на рынке было раньше красиво и запашно! Особенно на зеленые свята! В этот праздник запахи от трав, привезенных охапками из-за Днепра и других близких сел плыли и колыхались над рядами. То вдруг пахнуло полынью, а тут тонко-волнующий аромат зубровки. 
Здесь в Америке я стараюсь выловить эти нотки того, ушедшего в вечность, аромата украинского лета. Есть над хайвеем при выезде с него в Норсбрук одно место, где витают над свежескошенным полем запахи милой Украины. Хоть бери да езди туда всякий раз, когда обкашивают придорожную полосу и вдыхай полной грудью, то, по чему тоскует душа.

Катя:
Таня! Как ты выразительно все рассказала, я прямо так все ясно вижу и ощущаю, ровно сама видела. Я так тоскую по Днепру и по Украине, как будто большую часть жизни прожила там. Аж сердечко ноет. А в этой жизни была там только проездом в Карпаты.Странно это.

Я:
Катюша, мы никогда не узнаем, что, может быть, мы с тобой жили на Украине будучи кем-то в донаше время. Может нас с тобой так тянет друг к другу потому, что когда-то давно мы вместе гасали (бегали) по кручам Днепра, съезжали-соскальзывали по теплым песчаным обрывам к воде и плескались в искрящихся на солнце бриллиантах брызг. В то время Днепр еще не цвел, был чистым, потому что тёк своей дорогой, а не той, что нарыли для него люди, заставив залить-затопить плодородные земли зеленых от живых плодоносящих садов, нарядных белохатных сел, стоящих исстари на его добро-щедрых ласковых берегах. Они там под водой гниют, плачут зелеными слезами, всплывающими на поверхность воды зеленой пленкой. 
Мы ничего не знаем, кто мы были до теперешнего рождения и чем, кем станем после того, как отдадим Богу душу, которую он, при появлении нас в этом мире, вдохнул в сосуд нашего тела, затеплил как свечку, и когда он ее задует, никто не знает, и куда потом пойдет этот освобожденный от земного тяготения сгусток энергии, который мог по мере просвещенности- кто созидать, кто рушить, тоже никто не знает. А сосуд-тело - хранилище души, за ненадобностью зароют или сожгут. Оно свою миссию выполнило. Было хранилищем Души. У Бога есть слепки этих тел, и он попросит небесного гончара создать для очередной души ее новое пристанище- новое тело. Каким оно будет, наверное, зависит от гончара и его старательности или небрежения. Его небрежение потом нам приходится выравнивать в спортзалах, изнуряя себя голодовками. Так ли это? Как знать? Один Бог все знает. А мы можем предполагать. Поэтому я предполагаю, что мы теперешние - это трансформированные «мы» - ушедшие когда-то очень давно с этой земли. Но сильно тосковавшие после ухода из бытия по той земле, где нам было в предыдущих воплощениях очень хорошо. Нас снова отправляют.

Каждый образ и каждый исчезнувший след
В усыпальницу времени ляжет на тысячу лет.
И на крУги своя когда всё возвратится,
Сохраненное бережно явит Всевышний на свет - это слова Авиценны.
Учила эти стихи, когда из-за потрясений стала терять память. Запомнила навсегда.А прошло уж более15 лет.
Я где-то писала о том, что древние считали, что душа состоит из семи отделов. И один из них отвечает за память предков-memory of generation (а я бы лучше сказала, что память по ушедшим жизням, по прежним воплощениям). Это хранится где-то на задворках,размытой веками (временем и событиями), памяти души, но иногда, когда туда, в этот маленький скрытый чуланчик, попадает лучик проСВЕТления, мы что-то как будто припоминаем. Поэтому у нас возникает дежа вю, поэтому нам кажется человек - совершенно чужой - таким родным, что аж щемит от чувства, что он очень родной.

Дописать:
Эмираты- улетала -плакала, хотя туда мы с детьми поехали отдыхать случайно... А уезжать не хотелось. Может оттого, что жилось мне тогда очень нелегко - муж гулял напропалую, было так, что хоть не просыпайся. Может мне не хотелось возвращаться в ту реальность, где было тоскливо-больно от его лжи и измен. А может, душа плакала по каким-то местам в Персии, где я могла быть воплощена в прошлом. Для меня эта страна чужая, но почему-то слезы были. В душе, не на глазах. Мои глаза давно высохли. Не лью слез ни перед кем. Никогда.  Как будто я покидала очень родное и близкое. И от разлуки щемило.  Или казалось, что покидала сказку.

Я ездила туда много раз. Раз тридцать. Может меня туда тянуло, чтобы собрать осколочки разбитой там в прошлом моей души? И когда я уезжала оттуда в последний раз, я еще не знала, что это будет мой последний визит в Эмираты, но тогда я уже была спокойна. Душа моя не плакала больше. Не щемила. И сейчас меня туда больше не тянет.

Свое- чужое - как будто границу пересекала. Вот тут было свое, а за поворотом уже чужое. 
Иллинойс-  Луизиана. Мы переезжали мост через Миссисипи и все. Мы в другом штате. Река- граница. По ней плавал Марк Твен. И не только он.

Черкассы - центр - юго-западный район. Центр- это все мое, изброженное, исхоженное миллионами ног до нас на протяжении многих столетий. Еще сто с чем-то лет проживут черкасщане, и городу будет тысяча лет. Юго-запад строился при мне. При нас появились в той стороне на пустырях первые девятиэтажки. Место еще не заполнено энергией приходящих и уходящих жителей. Мне там пусто и гулко. Этот район для меня чужой. Пустой.

Чикаго, северные пригороды- даунтаун - юг( черный, бандитский) 
Не знаю почему и как это объяснить, но у меня и в Черкассах и тут в Чикаго есть определенные пограничные зоны, как черта, пересекая которую, я отсекаю себя от привычного места обитания. Как будто вышла за ограду замка. 
В Черкассах, если мы ехали в Юго-Западный район к друзьям, то проехав под виадуком железной дороги я уже чувствовала себя не дома. Опасно и тревожно. Потому что не моя территория.  То есть наш дом был в центре Черкасс и там мне было комфортно, но переехав ж/д полотно, я попадала в чужую  (а поэтому «опасную») зону. И чувствовала себя одиноко на чужой территории. Точно такое же чувство здесь. Пока я не переехала даунтаун до 18й стрит, я все еще на своей территории, а дальше - это уже для меня минная зона - чужое место. Там живут и бандитствуют  черные

Праздник Ивана Купалы
Катя, полагаю, что тут сошлись два фактора. И для язычников и для церкви - это день летнего солнцестояния. Есть определенные даты в году, связанные с солнцем, что присутствуют во всех религиях. Язычники стараются доказать, что церковь специально совместила эти праздники. Может быть. Но с другой стороны, Солнце одно на всех. На всей земле празднуется день равноденствия или солнцестояния- летнего, зимнего... Другого такого дня в году нет специально для церкви, или язычников, когда день и ночь равны, или самый длинный день и самая короткая ночь и наоборот.... Такие дни были замечены исстари приметливыми предками.
На Руси праздновали День Ивана Купалы, в Литве он известен как Ладо, В Латвии моя подруга говорила о чудесном всенародном празднике Лиго, когда с горы катят огненные колеса, жгутся везде костры, все друг друга приглашают к огоньку, прыгают через костер, чтобы огонь сжег негатив - наговоры, причища (причитания, да оханья), урочища (когда изурочивают,урочат человека злобой и завистью), переполочища (страхи) , в эту ночь танцуют, водят хороводы, поют песни - это незабытый в веках всенародный праздник. В Польше -называют Соботками, на Украине - Купайло, в Белоруссии – Купалье. Американцы и канадцы считают эту дату началом лета, китайцы, ирландцы, японцы, англичане - его разгаром. Зависит от того, как солнце стоит над каждой страной в это время.
У японцев это день Звезды. Но у каждого народа каким-то образом он связан с любовью. Главной силой, которая поддерживает жизнь на земле. Есть свои символы-персонажи, связанные с этим праздником. У нас - русалки,у немцев -ундины, у ирландцев - мерроу (наподобие лошадок), в Греции - сирены, помнишь Одиссея совращали голосом, спец вибрациями, еще у кого-то из европейцев -вилы - красавицы с крыльями.
Еще я полагаю, что это праздник-прощание наших предков с солнцем. Ярило поворачивает на зиму, они непостижимым образом подметили это без каких-либо астрономических инструментов. И очень точно. Девушки делали круглые, как солнце венки, ставили в центр зажженную лучинку и отправляли по реке, а сейчас украинские девушки ставят свечку и плывут такие круглые ладейки по рекам многих народов, предсказывая девушке будущее. Насколько точно? Жизнь покажет позже