Она случайно заперлась в морозилке на работе. Но то, что произошло через несколько часов — бесценно!

Прекрасная история! И, как у любой истории подобного рода, у нее не одна концепция. Пока вижу сразу две. Одна, разумеется - та, что озвучена. Ежедневная внимательность к постороннему человеку повлекла за собой ответную внимательность, которая в критический момент спасла жизнь. Вторая для меня настолько же очевидна, как и первая: этой внимательной и добросердечной женщины за пять часов никто не хватился, кроме охранника завода. Причем, охранника незнакомого, запомнившего ее только благодаря ее вежливости (если бы он был ее другом, он бы и без ее "привет и пока" сообразил бы, что она не выходила). Человек с работы пять часов не возвращается - и всем пофигу?

Закон бумеранга!

BlagoDariu za prekrasnuju istoriju

Странно, что на холодильнике английский замок стоит.
Но история хорошая.

Очень поучительная история! ’

Мне тоже очень понравилась эта история! Спасибо, Дорогая!

Отправила к себе в капилку

И ещё, что довольно прозаично - соблюдайте технику безопасности на рабочем месте

Ну, детектив я вряд ли напишу. Не умею я писать детективы, тем более короткие. Но версии, как всё могло бы быть, могу повыдвигать.

Версия первая. Детективная.
Нам известно, что женщина пошла в морозилку, чтобы что-то проверить. Допустим, это правда. Что она могла там проверить? Тут два варианта: либо количество чего-то, либо качество. Если речь идёт о количестве, то работа её, скорее всего, была связана с учётом продукции. То есть она могла быть бухгалтером или учётчицей. Если же проверяла качество, то могла работать в лаборатории. И, поскольку это большое предприятие, то и в одном, и в другом случае, у неё мог быть "напарник", назовём его так. Предположим, женщина выявила какое-то расхождение в учёте или в данных лабораторных исследований и решила сходить перепроверить (к примеру, пересчитать тушки или взять образцы мяса на анализ). Почему она ничего не сказала своему напарнику и не взяла его с собой? Ведь напарник мог бы помочь ей с проверкой и заодно подтвердить факт хищения (если бы оно имело место). Напрашивается мысль, что в махинациях наша героиня подозревала как раз своего напарника, но не была до конца уверена в его виновности. Либо уверена была, но не хватало доказательств. Поэтому, прежде чем предавать дело огласке, она решила ещё раз всё досконально проверить. Именно поэтому она никому не сказала, что собирается пойти в морозильную камеру, и время выбрала как раз в конце смены, чтобы все уже собирались домой, и ей никто не мог помешать. А если речь шла об анализах, то нужно было, чтобы и в лаборатории никого кроме неё не было. Второй вопрос: почему закрыла за собой дверь? Тут тоже два варианта:
1. Женщина услышала чьи-то шаги и, испугавшись, что это может быть напарник, решила спрятаться в надежде, что тот пройдёт мимо. Поэтому прикрыла дверь морозилки изнутри, но либо из-за волнения, либо просто не рассчитав силы, случайно закрылась полностью.
2. Напарник догадалась, что его подозревают, и проследил за сотрудницей. Увидев, что та вошла в камеру, подкрался и незаметно прикрыл дверь. В этом случае жертва могла и не заметить, что дверь кто-то специально закрыл, и подумать, что та случайно закрылась сама (на что, видимо, преступник и рассчитывал в случае неудачи).
Почему пострадавшая после освобождения никому не сказала о своих подозрениях? Тут три варианта:
1. Она пересчитала тушки, и её подозрения не подтвердились.
2. Её подозрения подтвердились, и она рассказала об этом полиции, но та молчит в интересах следствия. Или рассказала не полиции, а руководству мясокомбината. Тогда неразглашение тем более понятно.
3. Речь шла о лабораторных исследованиях и, по понятным причинам, они к тому моменту ещё не были проведены.
Почему дома не хватились? Тут четыре варианта:
1. Она жила одна.
2. Перед походом в морозилку она послала домашним сообщение, что задержится на работе, потому что действительно собиралась немного задержаться. Но насколько задержится, не сообщила.
3. Сообщение послал коварный напарник (в том случае, если телефон женщина оставила на рабочем месте). Или позвонил, выдав себя за неё (напарник же мог быть и женщиной).
4. Напарник и есть её партнёр и сожитель .

Версия вторая. Мелодраматическая.
Кроме того, что женщина каждый день здоровалась с охранником, нам о ней больше ничего не известно. Но маловероятно, что она была душой компании. Такие всегда окружены людьми, и кто-то бы да заметил её отсутствие. Значит, скорее всего, женщина была скромной и неприметной. Вполне вероятно, что и чувствовала она себя одинокой и никому не нужной. Семьи нет, подруги больше заняты своими делами, на работе она рядовой неприметный сотрудник, на которого никто не обращает внимания. Она и с охранником здоровалась, потому что считала его в каком-то смысле товарищем по несчастью: таким же неприметным и никому не интересным. Возможно, произошло что-то ещё. Например, её забыли поздравить с Днём рождения. Или ещё как-то обошли вниманием. Не специально, а просто потому что о ней забыли. И вот женщина подумала, что если вдруг исчезнет, никто о ней и не вспомнит. И решила на самом деле исчезнуть. Навсегда. Потому и пошла в морозильную камеру одна, никого не предупредив. И время выбрала в конце смены, чтобы никому не могла вдруг понадобиться по работе. И заперлась соответственно сама. Записку не оставила, потому что оставляют их, когда думают, что кому-то будет важно знать причину, а она считала, что в принципе никому не интересна. Почему после спасения сказала, что заперлась случайно? Возможно, тот факт, что кто-то всё же заметил её исчезновение и принялся её искать, заставил женщину поверить, что не такая уж она незаметная и ненужная .

Версия третья. Мошенническая.
На самом деле, наша героиня с помощью вежливости усыпляла бдительность охранников (тем даже в голову не приходило обыскать такую милую, приятную женщину), а сама в это время выносила через проходную мясо. В тот день она, как обычно, пошла в морозильную камеру за мясом. Делала она это естественно без свидетелей и в конце смены (чтобы мясо не успело разморозиться и потечь). Возможно, она всегда прикрывала дверь, чтобы никто не увидел её за неблаговидным занятием. Но в тот раз случайно её захлопнула. А может, услышав чьи-то шаги и боясь разоблачения, прикрыла дверь чуть сильнее, чем обычно, и та из-за этого захлопнулась .

Сюжет №1.

"50 оттенков белого"

Мэри жила на Калифорнийском побережье уже третий год, но ничего не изменилось. Те радужные надежды, что побудили ее совершить безумный поступок, бросив хорошую высокооплачиваемую работу, оставив навсегда места своего детства и юности, переехать в этот солнечный мир с Аляски, разбивались о жестокую реальность на все более мелкие куски.

Началось это давно, когда Мэри будучи еще четырнадцатилетним нескладным подростком случайно заблудилась по дороге в школу. Мэри всегда была мечтательной растяпой, поэтому несмотря на строгие предписания ОБЖ, забыла вовремя зарядить свой телефон. Карманный фонарик она потеряла. До дома было недалеко, но полярная ночь обступила со всех сторон. Сдавила ледяными тисками. Мэри наугад рвалась вперед, увязая в глубоком снегу. Слыша отдаленный вой. А иногда - какой-то шорох совсем близко. Сердце колотилось, как плохо закрепленный мешок - о борт саней, летящих за собачьей упряжкой... Почему Мэри не поехала со всеми на вездеходе? Она обиделась на Джека... Джек - сын директора школы - был признанным красавцем, капитаном хоккейной команды и отличником. А Мэри выросла в глухом поселке западного побережья, среди рыболовов и оленеводов русского происхождения, до семи лет у нее почти не было друзей. Кроме ездовых собак и убитых куропаток, которых ей давали поиграть, прежде чем бросить в котел. Когда отец получил работу на золотодобывающем предприятии, вся семья переехала. В новой школе Мэри сразу плохо приняли. Здесь в основном были дети англосаксонской внешности. А Мэри - наполовину эскимоска. Да еще и "глупая и неученая". Это неправда! Мэри очень старалась. Она много читала, по полдня сидела за учебниками. Но стоило учителю вызвать ее отвечать - как будто все слова пропадали. Мэри начинала мямлить и запинаться, что вызывало всеобщий смех. Особенно издевались девчонки. Они прозвали ее дикаркой. А когда учителя не слышали - дразнили узкоглазой дурой. С молчаливого попустительства своих родителей. Конечно, никто из взрослых не решился бы открыто выказывать расистские взгляды, но отношение Мэри чувствовала постоянно. И вот сегодня Джек (ее тайная и несбыточная мечта!) засмеялся! Засмеялся, когда Джуди и Сара обозвали ее узкоглазой дурой! Мэри вытерпела бы что угодно - его невнимание, даже враждебность, но только не его смех! Мэри не смогла сесть с ним рядом. Она незаметно отстала от группы, решила идти пешком - всего-то около четырех миль по тундре, подумаешь!

И вот она заблудилась. Страх, леденящий ужас, пробирающий до костей мороз, запоздалое сожаление о своей обиде, которая теперь казалась такой ерундовой перед лицом неминуемой смерти... В какой-то момент наступило отчаяние и апатия. Мэри устала бороться. Она легла в снег, сознание начало туманиться. Сквозь морозную дымку светили огромные звезды. Их свет пронизывал все ее существо, в глубине которого рождалось новое, непонятное ощущение. Вместе со смертельной тоской, вместе с жалостью к себе и неутоленными желаниями зарождающейся юности - ее сердце больше никогда, НИКОГДА не будет принадлежать Джеку! И никому другому. Не потому что она - какая-то не такая, не красивая, не умная, а потому что ее больше не будет... Она растворится в этих бесконечных оттенках белого цвета - снега, звезд, летящей ледяной крошки. Это - все, что осталось ей вместо неразделенной любви, вместо обид и переживаний, вместо борьбы и неудач. Невидимый огонь непонятной жажды начал разгораться сначала в животе Мэри, а потом охватил ее полностью. Терять было нечего. Через несколько минут ее не станет. И девочка начала расстегивать меховую куртку... Ее первой и последней любовью станут снег и мороз! Одежда слетала, как чешуя под рыболовным ножом. Боль и ужас соединились с блаженством, острым наслаждением, по всему телу прошла сокрушительная волна, после чего наступил покой и умиротворение. Обнаженное хрупкое тельце рухнуло в снег, уже ничего не чувствуя. Мэри с блаженной улыбкой встречала смерть как неизбежность. К жизни ее вернул рокот лопастей вертолета и слепящий свет прожектора, обшаривающего ледяную пустыню.

Мэри долго болела, но все прошло. И забылось. Почти. Девушка стала взрослой. И на общий взгляд - обыкновенной. Детская жестокость повзрослевших одноклассников сменилась равнодушной вежливостью и даже доброжелательностью. Все они стали обычными людьми, воспитанными уже в несколько ином менталитете, чем их родители. И межрасовые браки были среди ее ровесников обычным делом. Мэри закончила колледж и стала наладчиком холодильных установок. С техникой ей было общаться проще, чем с людьми. Хотя и с личной жизнью у Мэри было как будто все нормально. Она встречалась с молодыми людьми. И многие из них находили повзрослевшую Мэри очень привлекательной: стройная, смуглая, с удлиненным разрезом глаз, она напоминала дочь индейского вождя из диснеевских мультиков. Вот только самой Мэри все время чего-то не хватало... чего-то утерянного, невероятного, захлестывающего, как цунами, заставляющего забыть все, забыть себя в море блаженства. Сначала Мэри думала, что это - ее подростковая любовь к Джеку. Она попыталась разобраться с этой проблемой, несколько раз была на приеме у психоаналитика. Наладила отношения с Джеком, даже разочек переспала с ним! Но это принесло ей только разочарование. Нет, Джек оказался неплохим сексуальным партнером. Он был нежен и внимателен с ней. И даже некоторое время настаивал на продолжении встреч, но Мэри уже поняла, что это - тупиковый путь. Да и... она даже удивилась, что она в нем находила раньше? Обычный самовлюбленный болван, уверенный, что при помощи дешевых трюков, вычитанных в мужском журнале, можно произвести впечатление на любую девушку!

С остальными мужчинами дела обстояли не лучше. С кем-то из них Мэри нравилось больше, с кем-то - меньше. Но ни один не мог дать того, о чем она мечтала. Хуже всего, что Мэри и сама не понимала - что же это? Смутное воспоминание, вытесненное памятью... какая-то травма. Мэри решила обратиться к гештальт-терапевту. Но первое же занятие тренинга вызвало такой страх, такой ужас смерти, что Мэри потребовала остановить сеанс. Вызванное воспоминание было связано с несчастным случаем из ее детства - Мэри знала, что ее нашли в тундре без сознания. Со следами обморожения. До сих пор на ногах остались небольшие шрамчики. Взрослые не рассказывали подробностей, но Мэри была уверена, что ее проблема никак не может быть связана с этой историей. Там был страх, боль, опасность. При чем тут сексуальные отношения? Мэри плохо помнила, что именно произошло с ней в тундре, но могла поклясться, что она была там одна, никаких мужчин и вообще других людей с ней там не было!

И вот три года назад Мэри познакомилась с новым парнем. Они вместе катались на лыжах. Им было весело, Мэри видела, что нравится ему. После пары стаканчиков глинтвейна они оставили лыжи и пошли прогуляться среди заснеженных елей парка. Вдалеке остались освещенные окна коттеджа. Смешно завывали лайки и маламуты, "подпевая" звукам саксофона, доносившемся из танцевального зала. С черного неба пронзительно светили звезды...

Когда Брюс ее поцеловал, молния на ее куртке, не поставленная на фиксатор, разъехалась, обнажив горло. Кожу обжег ледяной ветер. Не осознавая, что делает, Мэри расстегнула молнию до конца, сбросила куртку... Очнулась она от несильных, но резких ударов по щекам. Испуганное лицо Брюса не отражало и тени того интереса и желания, которые она прочитала на нем за несколько минут до этого. Страх, недоверие, неприязнь - вот что она видела в его взгляде!

Пробормотав извинения, Мэри встала, отряхнулась и, на ходу застегиваясь и запахивая куртку, поспешила обратно на базу. Да, приключение не для слабонервных! Изнеженный городской мальчик явно оказался не готов. Но зато теперь Мэри вспомнила все! Теперь она может вывести свои подспудные желания на сознательный уровень и искать уже именно то, что ей нужно.

Увы, это оказалось не так легко! Но главное, что после того как Мэри открыто рассказала о своей особенности новому партнеру и прямо предложила заняться сексом на морозе, он от нее шарахнулся. А через несколько дней Мэри услышала от одной из своих приятельниц "подробности": "Правда, что ты сорвала с парня одежду на двадцатиградусном морозе, а потом заставила его голышом ползать по замерзшему пруду и складывать из льдинок слово "вечность"? Мэри задохнулась от возмущения! Ладно, не нравится - кто же заставляет, насильно мила не будешь. Но зачем придумывать небылицы? Однако, история поползла по институту, а затем - и по городу. Вернулся кошмар детства - на Мэри вновь стали указывать пальцем, парни ее сторонились, девушки втихаря посмеивались за ее спиной, за ней закрепилась репутация извращенки.

И вот тогда Мэри решила уехать в Калифорнию. Говорят, там - просто рай для людей со всякими необычными склонностями. Там, в этом райском краю свободы взглядов и смешения всех цветов, она обязательно найдет того, кому нужно то же, что и ей... и кто не будет считать ее ненормальной.

Увы, прошло три года, но Мэри оставалась одна. Да, здесь над ней никто не смеялся. Ее просто вежливо игнорировали. Мэри не понимала, почему. Среди ее знакомых встречались и мазохисты, и свингеры, и геи, и транссексуалы, и поклонники тантрического секса. И у всех у них была налажена личная жизнь, были друзья, близкие люди, единомышленники... и только Мэри - будто прокаженная! Мэри ненавидела себя за это. "Я и правда ненормальная! Мне надо бороться со своими демонами! Вот была бы я просто лесбиянкой, например... или фетишисткой. Все было бы проще! Но кому захочется подвергать себя реальной опасности обморожения и замерзания насмерть? Это и правда какая-то дикость!" Мэри не раз видела в кино, что это вроде бы возможно. Но быстро поняла, что все это - лишь инсценировка фантазий, которые никогда не воплощаются в реальность.

Мэри работала на мясокомбинате, обслуживала морозильную камеру. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с ее прежней работой с холодильными установками института. Для специалиста ее квалификации - детский сад! Но ничего другого ей здесь не предлагали. Так что выбирать не приходилось. И жить в обмане, когда парень уверен, что у них все хорошо, а ей приходится каждый раз имитировать оргазм - Мэри не хотела. Она считала, что это нечестно. И решила проблему с помощью продукции из секс-шопа. Это тоже не шло ни в какое сравнение с ее мечтами, но... ничего другого не было и выбирать не приходилось. А хуже всего, что в Калифорнии было тепло... И Мэри приходилось довольствоваться криосауной. Проблема была в том, что криосауна давала экстремально низкую температуру, в которой нельзя было находиться достаточно долго, чтобы успеть завершить процесс. Да и неуютно Мэри себя чувствовала, зная, что к ней в любой момент могут вломиться посторонние люди, если она задержится дольше положенного. Не могла расслабиться.

И вот однажды она решила: а почему бы и нет? Температура в морозильной камере мясокомбината - выше, чем в криосауне. Здесь вполне можно пробыть несколько минут без вреда для здоровья. А главное - никто не станет здесь ее искать! Мэри давно вела обособленный образ жизни, ни с кем близко не сходилась, так как к мужчинам боялась привязаться - и тогда будет больно рвать отношения, как только они зайдут дальше невинных свиданий. А женщин Мэри побаивалась. Ей почему-то казалось, что подруги догадываются о ее особенности и втайне смеются над ней. Поэтому близких подруг у Мэри не было.

Конечно, она не собиралась всю жизнь прокуковать в одиночестве. Наверное когда-нибудь, когда ей будет лет тридцать пять, Мэри сдастся. Выйдет замуж за какого-нибудь добропорядочного мелкого предпринимателя, у них будет небольшой домик в пригороде, джип для выезда на пикники и двое детишек. Муж будет больше увлечен своим бизнесом и респектабельностью, чем женой. И ей даже не придется изображать оргазм слишком часто. Все так живут. Но пока она еще очень молода, она не готова окончательно похоронить себя ради продолжения рода.

У Мэри был своего рода ритуал - она каждый день говорила "привет" и "пока" охраннику мясокомбината. Этот забавный дядька предпенсионного возраста чем-то напоминал ей одну из картинок детства - такой же толстый и добродушный увалень когда-то жил по соседству с ними на западном побережье Аляски. Тоже нос картошкой, круглые глаза, огромные ручищи с толстыми пальцами... будучи совсем крохой Мэри часто доставала его разными вопросами. Сосед никогда не прогонял ее, терпеливо отвечал на все ее глупости и вообще... когда бы Мэри ни пришла, он всегда бывал дома! Его всегда можно было застать на своем месте - в мастерской за сараем. Сосед чинил всем снасти и снаряжение. Этим и жил. Мэри приходила к нему, когда ей становилось скучно и говорила: "Привет!" Охранник тоже всегда был на месте. Здороваясь и прощаясь с ним, Мэри будто бы сохраняла некую ниточку надежды, связывающую ее с детством, с ней самой - настоящей. С тем, что было ДО того, как начались проблемы.

Мэри дождалась, когда коллеги покинут здание и на цыпочках вернулась обратно. Что будет, если ее здесь кто-то заметит? Она скажет, что забыла, проверила ли камеру, и решила вернуться. Да, устройство замка таково, что дверь может случайно захлопнуться. И тогда - кричи, не кричи - никто не услышит. Но Мэри отлично разбирается в этих устройствах. Она знает, как заблокировать дверь - и тогда она не закроется.

Воровато озираясь, Мэри прошла по полутемному коридору. В тусклом свете дежурных лампочек поблескивала матово-белая дверь морозильной камеры. Как портал в мир запретных удовольствий. Мэри открыла ее и вошла. Затем прикрыла дверь, предварительно заклинив механизм замка шпилькой. Резкий холод сжал тисками. Чтобы увеличить контраст температур, и заодно не замерзнуть, женщина попрыгала на месте, присела, отжалась и сделала еще несколько активных упражнений, после чего ей стало даже жарко. Потом Мэри быстро разделась и достала из сумочки свой "арсенал" в виде вибратора и нескольких насадок - для разных оттенков ощущений. Сдерживая крик, Мэри прислонилась спиной к обледеневшей стене и, едва не задыхаясь от острого наслаждения, включила вибратор... и тут она услышала отчетливые шаги в коридоре! Кто-то шел в ее сторону! Дверь, скрипнув, приоткрылась... Повинуясь спонтанному порыву, испуганная женщина рванула к двери, резко рванула ее на себя, шпилька вылетела, замок защелкнулся.

Мэри не сразу осознала, в какой она оказалась заднице. В конце концов, трудно, что ли, развинтить замок? Она делала это тысячу раз, когда меняла прокладку на двери или переустанавливала сигнализацию... Зачем спешить? Она пришла сюда, чтобы получить удовольствие! Только в процессе самоудовлетворения Мэри вдруг постепенно осознала, что уже ПЕРЕОДЕЛАСЬ, прежде чем войти в камеру, а все инструменты остались в карманах рабочего комбинезона! Будто не веря о очевидное, Мэри бросилась проверять карманы своей одежды. Разумеется, никакого намека на отвертку, пассатижи, ключ... даже паршивого перочинного ножа она с собой не взяла! Сознание еще отказывалось верить в случившееся. Осмотрев всю свою одежду, всю камеру и вообще все, до чего смогла дотянуться, Мэри поняла наконец, что попала в ловушку.

Страх скользким холодком скользнул в желудок - это было намного холоднее, чем вокруг! Все повторялось, как тогда, много лет назад: ледяной воздух, сжимающий хрупкое тело. Мерцающие в черном потолке точечки светодиодов напоминали звезды. Тишина. Темнота. И страх смерти. И отчаяние неизбежности. И безумное желание испытать наслаждение - в последний и единственный раз, прежде чем погрузиться в вечную тьму.

Мэри испытала всю гамму невозможных наслаждений. Все оттенки белого. Только совсем обессилев, она оделась, будто завернулась в уютное одеяло, чтобы заснуть... но ей не суждено было заснуть вечным сном. Замок на двери вдруг ожил. Раздался щелчок. И в освещенном проеме возникло круглое лицо с носом картошкой.

Врачи удивлялись, как Мэри удалось выжить, пробыв пять часов в морозильной камере в легкой одежде. Если бы они знали, что большую часть этого времени она провела там вовсе без одежды - удивились бы еще сильнее...

------------------------

Ну вот! Говорил, что надо кратко, а у самого не получилось! А ведь я даже не стал писать продолжение о дальнейшей судьбе Мэри... ну, если кратенько: охранник - бывший эмигрант из России. Приехал с первой волной эмиграции еще будучи совсем молодым. Он навещал Мэри с больнице, они подружились. Мэри прониклась к нему доверием и призналась во всем. Охранник совершенно не был шокирован, он рассказал, что в России распространено такое увлечение как моржевание, и что вообще многие любят париться в бане, а потом голышом в снег прыгать - и никто это извращением не считает. А еще у охранника есть сын, который живет на севере Канады. Мэри потом с ним познакомилась, молодые люди полюбили друг друга, и теперь они живут в собственном домике недалеко от Торонто. У них есть русская баня, где они очень любят зимой париться, а потом валяться в сугробе, да еще заниматься там сексом, к ужасу соседей . А для подстраховки они завели собаку - сенбернара. Та надрессирована так, чтобы если хозяева вдруг перестанут двигаться - хватать их и волочить в натопленную баню. Ну, чтобы несчастных случаев не было. И да, у них двое детишек, с которыми родители тоже практикуют моржевание и вообще разные техники закаливания (к зависти сверстников). Но это уже не имеет отношения к сексу .

Сюжет №2

"Минус 451 по Фаренгейту"

Эбба Свенсон убедилась, что на этаже пусто и отправилась по привычному маршруту. Вот и знакомая дверь. Два с половиной года Эбба открывает ее каждый вечер.

В отделе кадров удивились, когда женщина под сорок с ученой степенью, да еще родившаяся в Стокгольме, изъявила желание работать учетчицей на мясокомбинате провинциального городка. Конечно, дауншифтинг - нынче модное движение, но всему же есть пределы... Эбба объяснила, что у нее произошла трагедия личного характера, и ей требуется время, чтобы прийти в себя. А здесь - самое подходящее для этого место.

Больше ни о чем ее спрашивать не стали - это было бы бестактно. Судя по всему, психолог провел беседу и с ее будущими коллегами, так как больше никто к Эббе с вопросами не приставал.

Нет, она никого не обманула. Почти не обманула. Ведь микробиология - это и есть вся ее жизнь. И то, что произошло два с половиной года назад, нельзя назвать иначе, как только трагедией.

Эбба уже десять лет занималась лонгитюдным исследованием эволюции иммунных клеток при низких температурах. Результаты предполагались ошеломляющими. Они могли дать ключ к лечению целого класса заболеваний, вызванных нарушениями иммунной системы. фру Свенсон уже почти номинировали на национальную премию, а там, глядишь... впрочем, ее это мало интересовало. Важнее всего для Эббы был результат ее работы.

И вот, когда она, наконец, нащупала верный путь, ее проект неожиданно свернули! Руководство института мотивировало это недостаточной перспективностью и высокой затратностью в условиях экономического кризиса. Эбба пыталась бороться. В результате сначала у нее отняли всех сотрудников, даже лаборантку. Потом закрыли ей доступ к архивам и оборудованию. А потом и вовсе уволили.

Эбба знала, что это - происки Ларса Юхансона. Он руководил экспериментальной фермой. Она не знала, почему он оказался ее врагом. Эбба вообще привыкла к тому, что иногда вызывает у людей необъяснимую неприязнь. Она была нелюдима, суховата, лишена женского обаяния. И не красавица. И, пожалуй, слишком категорична и бескомпромиссна.

На самом деле Ларс не испытывал к Эббе ничего личного. И ему не было дела до ее проекта. Но он понимал, что если ее поставят во главе института и включат в совет директоров, то Эбба со свойственной ей скурпулезностью и педантичностью начнет проверять все вверенные ей подразделения. Причем, лично. А это ему было совсем не нужно. И не только потому, что его собственные проекты действительно пожирали финансы, не принося никакой пользы, поскольку безнадежно устарели не только его методы, но и сами идеи. В основном Ларс опасался за свои теплицы, где под видом экспериментов над мутацией растений выращивал различные сорта не только табака, но и еще менее безобидных трав. Он обосновал неплохой бизнес, приносивший стабильный доход, исправно снабжая скандинавские страны дешевыми наркотиками местного производства. Ведь Ларс выращивал, перерабатывал и транспортировал свой товар не просто почти без риска, но еще и за государственный счет! Эбба была - как бельмо на глазу. Через доверенных лиц Ларсу удалось убедить совет директоров в том, что проект фру Свенсон - пустышка, основанная на заблуждениях и болезненных амбициях одинокой бездетной женщины, жаждущей признания. Совет состоял в основном из мужчин, Эббе никто особенно не симпатизировал, а многие видели в ней опасного конкурента. Так что особых затруднений у Ларса не возникло.

Эбба оказалась на улице. Ее бы с радостью взяли на руководящую должность любого химического или фармакологического предприятия. Это сулило бы хорошие деньги и конец научной карьеры. Такой поворот сломал
бы кого угодно. Но не Эббу.

На то, чтобы взвесить все "за" и "против", просчитать предстоящие затраты и свои финансовые возможности, а также все остальные факторы, ей понадобилось три дня. После чего Эбба сообщила своему бой-френду Эрику, что уезжает в небольшой городок, так как нашла там подходящие условия для продолжения работы. В тот же миг их романтические
отношения, начавшиеся несколько месяцев назад, закончились. Эбба приняла удар спокойно. Как результат любого эксперимента: когда ставишь определенные условия и совершаешь определенные действия, с самого начала предполагается, что результат может быть как положительным, так и отрицательным. Заранее он неизвестен. Для того и проводится эксперимент, чтобы его узнать.

Промышленная морозильная камера на мясокомбинате - как раз то, что ей нужно. Оставшихся денег должно хватить на недостающее оборудование. Эбба поселилась в маленькой съемной квартирке и устроилась на комбинат учетчицей - чтобы иметь доступ к морозильной камере. Все сложилось наилучшим образом - коллеги не проявляли к ней интереса. Она никому не нравилась и никому не мешала. Эбба стала "невидимкой". Единственный, для кого она сделала исключение - охранник Хьюго. Чем-то он ее зацепил... Может быть, тем, что тоже был нелюдимым и таким же невозмутимым, как она сама. И таким же "невидимым". Эбба каждое утро здоровалась с ним и каждый вечер прощалась.

В этот вечер она собиралась, как всегда, поработать полчасика, прежде чем выйти через проходную. Эбба включила в морозильной камере верхний свет, выдвинула на середину металлический стол и достала с нижней полки стеллажа небольшой чемоданчик. Расставив на столе колбы, пробирки, разложив стекла и настроив микроскоп, Эбба натянула теплый свитер и принялась за дело. Она не беспокоилась, что ей кто-то может помешать - за все это время никто так и не заметил, что она всегда уходит на полчаса позже остальных. Нареканий по работе к ней не было, Эбба аккуратно вела документацию и товар содержался в порядке. Поэтому никто никогда даже не осматривал камеру, за исключением ревизора раз в год. Да и того больше интересовало техническое состояние камеры и техника безопасности. По полкам он не лазил.

Технику безопасности Эбба по возможности соблюдала - заклинивала язычок замка, прежде чем прикрыть дверь. И никогда не прикрывала слишком плотно. Правда, посещать камеру инструкция предписывала в сопровождении напарника, который должен был оставаться снаружи на случай, если дверь захлопнется. Но это - единственное, что Эбба не могла соблюдать по понятным причинам. Впрочем, принятых мер ей казалось достаточно. Сегодня эксперимент вошел в завершающую фазу. От сегодняшних наблюдений и выводов зависит многое. Почти все!

Эбба так увлеклась, исписывая листки тетради, что не услышала, как кто-то тихонько подошел снаружи, не услышала легкого щелчка, разблокирующего замок. Она услышала только, как гулко клацнула замком захлопнувшаяся дверь.

Эбба подняла голову и посмотрела на дверь. Затем подошла и подергала ее. Удостоверившись, что выйти не удастся, Эбба хладнокровно прикинула, сколько у нее осталось времени. Сигнал мобильной связи экранировался изоляцией стен. С учетом температуры в морозильной камере, ее одежды, возможности двигаться, но при этом отсутствия других источников тепла, наличия усталости - где-то часа три-три с половиной до потери сознания. И около четырех - до наступления смерти.

Она должна успеть! Иначе ее жизнь и смерть окажутся бессмысленными.Эбба энергично растерла ладони, которые уже начали застывать, и, не тратя впустую более ни секунды, продолжила работу.

В это время импозантный мужчина в темной куртке, наброшенной поверх дорогого костюма, звонил по телефону Ларсу:

- Да, херр Юхансон, я ее нашел! Да, все в порядке. Все оказалось еще проще, чем мы предполагали... Будет похоже на несчастный случай... Нет, никто ее не хватится, она сама об этом позаботилась.

Ларс удовлетворенно потер руки. Его бизнесу больше ничего не угрожало.

Эрик тоже расплылся в довольной улыбке: ему на счет только что поступила кругленькая сумма. И еще столько же он получит от Ларса, когда в печати появится официальное сообщение о смерти Эббы. Деньги Эрику были нужны. Он как раз крупно продулся в карты, надо было платить долги. Но главной мотивацией была месть Эббе: Эрик был киноактером и мнил себя восходящей звездой. Ему не приходило в голову, что еси ты "восходишь" аж до сорока с лишним и все никак не "взойдешь" - вероятно, твои шансы не так уж высоки. Но Эрик пользовался успехом у женщин, и это создавало у него иллюзию успеха вообще. Ни одна женщина, даже красавица - ни одна не смела бросить Эрика или поставить ему условия! А эта... и ведь на вид - ничего особенного. Чем-то она его привязала. Эрик сам не понимал, чем, и это его бесило. Но он не позволит поступать с ним, как со старым свитером, который перестал налезать! Теперь он отомщен. Эрик ликовал еще и потому, что был трусом, и любые другие виды убийства были ему, пожалуй, не по плечу.

Накинув на голову капюшон и мельком показав охраннику фальшивый пропуск, которым снабдил его Ларс, Эрик покинул территорию комбината.

Эбба периодически дышала на пальцы, топала ногами, чтобы разогнать кровь, и быстро-быстро писала, поглядывая в микроскоп. Формулы и графики выходили все более корявыми - пальцы переставали слушаться и с трудом удерживали карандаш. Еще немного! Тело немело. Сознанием постепенно овладевало эмоциональное безразличие. Но Эбба волевым усилием заставляла себя продолжать. Ее исследования могут спасти миллионы жизней! Она должна успеть хотя бы самое главное... утром ее записи найдут. Специалисты расшифруют. Главное - основные выводы записать. Сколько еще осталось до потери сознания? Минут сорок у нее есть. Надо спешить.

Хьюго почувствовал смутное беспокойство, когда мимо него проскочил мужчина в капюшоне. Нет, охранник не помнил всех, кто проходил за день через проходную комбината. Не узнал бы и этого. Но почему он так подозрительно отвернулся, как будто прятал лицо? Да ну, ерунда! Нашел из-за чего волноваться. И вдруг как стукнуло: где фру Свенсон? Она должна была выйти два часа назад, если не больше! Фру Свенсон единственная, кто здоровался и прощался с Хьюго. Вообще единственная, кто его замечал. И она всегда смотрела в глаза. От чего казалась Хьюго родной. Хотя и никогда не улыбалась. Но и Хьюго никогда не улыбался. Жизнь у него была не слишком веселой. Кровных родных у него не было, так как Хьюго вырос в приюте. А единственным близким человеком был приемный сын Карл - Хьюго взял его из того же приюта, когда сам стал взрослым. Мальчик страдал неизлечимым заболеванием иммунной системы. Отчасти поэтому Хьюго и устроился работать охранником - чтобы больше времени уделять ребенку. Они постоянно созванивались, Хьюго рассказывал ему сказки по телефону, присылал смешные картинки и вообще каждую свободную минуту напоминал, как его любит. Постоянная лекарственная терапия позволяла поддерживать состояние Карла стабильным, но Хьюго знал, что мальчик никогда не сможет жить полноценной жизнью. Он следил за новостями медицины. Писали, что началась разработка какого-то чудо-метода лечения, который может помочь таким, как Карл. Но надежда оказалась напрасной: ученые ошиблись, исследования прекратили.

И все же, где фру Свенсон? Беспокойство становилось все сильнее, и Хьюго, заперев входную дверь, отправился на поиски.

Эбба уронила карандаш, наклонилась за ним, но не смогла подняться. Она должна... По ее расчетам кровь еще движется. Теоретически мозг еще может заставить мышцы работать... надо только как-то заставить мозг.

Ее жизнь не имеет значения. Но эти записи помогут спасти миллионы жизней! Она должна справиться. Сколько у нее осталось? Нет сил повернуть голову, чтобы посмотреть на часы. Только не закрыть глаза!

Хьюго осматривал один кабинет за другим, этаж за этажом... почему он ни разу не поинтересовался, где именно работает фру Свенсон? Хотя бы в каком корпусе? Следуя скорее интуиции, чем здравому рассудку он рванул дверь морозильной камеры... изнутри ударил яркий свет. На полу лежала свернувшаяся калачиком женщина с закрытыми глазами и побелевшим лицом. Сведенные судорогой пальцы едва удерживали карандаш, которым она пыталась что-то царапать в лежащей рядом тетради.

Хьюго вызвал службу спасения, затем поднял Эббу на руки и понес.

Через два месяца все газеты пестрели заголовками о том, что открыт новый метод лечения болезней, до сих пор считавшихся неизлечимыми. И о чудесном спасении изобретательницы этого метода, проведшей с морозильной камере пять часов. Эбба возглавила институт, лицензию на применение ее метода приобрели другие корпорации - и в
Швеции, и за ее пределами. За всей этой шумихой никто не заметил коротенького репортажа о разоблачении крупного наркодилера и еще более незаметного упоминания о предъявленном обвинении в покушении на убийство.

Многие журналисты приписывали истории спасения Эббы романтический оттенок, строили догадки о любовных отношениях фру Свенсон с охранником комбината. Оставим это на их совести...

Сюжет №3

"Высокая блондинка в черной босоножке"


Адель, Мишель и Жаннет мило щебетали, сидя в уютном баре на Монмартре. Все три женщины находились в том счастливом возрасте, когда они еще привлекают внимание абсолютно всех мужчин в первую очередь внешностью, еще достаточно беспечны, чтобы бросаться в любовные (и любые другие) приключения, очертя голову, но уже достаточно рассудительны, чтобы не пасть жертвой роковой страсти. Все три были свободны и вовсю радовались жизни. И все три работали на окраине Парижа - в складском помещении мясокомбината. После работы подруги частенько сидели в кафе или баре с бокалом красного вина вокруг сырной тарелки, а в жаркую погоду - с шампанским и морожеными фруктами. Женщины болтали о нарядах, о косметических ухищрениях, о любовниках и, конечно, в первую очередь - о достоинствах и недостатках заказанных блюд и напитков. После этого они расходились по своим делам. Это мог быть шопинг, свидание с очередным кавалером, посещение модного тренинга или салона красоты. Очень редко кто-то из троих сразу отправлялся домой. Все они снимали маленькие квартирки-студии в недорогом районе. И рассматривали
жилье только как место для ночевки. Причем, в одиночестве. Ни одна из них не приводила домой мужчин. И в самом деле, если мужчина рассчитывает провести ночь или хотя бы вечер с приличной мадемуазель, он уж по крайней мере должен обеспечить приличное место для свидания!

Скорее всего и в этот раз закончилось бы все именно так, если бы Адель не решила угостить подруг новым экзотическим напитком, подаренным ей новым любовником-иностранцем. Адель была эксцентричной блондинкой и часто заводила любовников-иностранцев. И меняла их почти каждый месяц.

Похоже, ею руководил не столько бурный темперамент, сколько любопытство и жажда познания человеческой природы. Ей как нельзя шло ее прозвище - Minou (котенок). Такая же непоседливая, любопытная и грациозная.

Бурным темпераментом обладала скорее Жаннет. Ее рыжие вьющиеся волосы полыхали вокруг головы, подобно огненному шару. И сама она была - просто огонь. Жаннет тоже часто меняла любовников, но по другой причине - ни один не выдерживал! Даже двадцатилетний полузащитник футбольной команды, эмигрант из Непала, сбежал через неделю! Жаннет его уездила так, что бедняга уполз от нее, едва ноги волоча. Но разве Жаннет виновата, что ей всегда мало, а у мужчин так быстро заканчиваются силы? За эту особенность подруги прозвали Жаннет trucs chauds (горячая штучка).

И только тихая брюнетка Мишель была той третьей опорой их очаровательного "треножника", который, не будь этого спокойного противовеса, немедленно стартовал бы в космос! Мишель не то чтобы играла роль "страшной подружки", но она была полновата, немного застенчива и с трудом налаживала отношения с мужчинами. Вернее, она не умела их выбирать сама, получалось всегда так, что мужчины выбирали ее, а Мишель только пассивно соглашалась или не соглашалась. Проявлять инициативу она стеснялась. Может, из-за этого, может, еще почему-то Мишель каждый раз держалась за прежние отношения, даже если они изжили себя и более походили на мучение, чем на приключение. Подруги опекали Мишель, периодически пытаясь устроить ее судьбу. Но Мишель вновь оказывалась в лапах какого-нибудь паразита, решающего за ее счет свои психологические, а то и финансовые проблемы. Вновь увязала по уши в зависимости, затем следовал болезненный разрыв, после которого подруги ее утешали, убеждая, что жизнь все равно прекрасна.

И вот сегодня именно по такому поводу Адель предложила подругам "волшебный напиток", который по ее словам помогал "забыть вообще все". Напиток выглядел странно - как вода с чуть розоватым оттенком. И еще более странно назывался: "СА-МОГОН"

- Твой любовник - индеец? Похоже на индейское название, кажется... - предположила Жаннет, которая вовсе не имела энциклопедических знаний ни в какой области, но зато всегда с готовностью строила самые сумасшедшие предположения, руководствуясь исключительно собственной фантазией.

- Нет, скорее японец, - засомневалась Мишель. - "Са" - это что-то японское. Са-мурай, са-кэ.

Адель интригующе улыбнулась.

- А вот не угадали! Он - из Челябинск!

- Это в Китае? - уточнила Мишель.

- Это в России, глупышка!

- Ого! - уважительно протянула Жаннет. - Говорят, в России мужчины - как медведи... такие же сильные.

- Не знаю, как насчет сильные, а вот спать они, кажется, могут полгода! Особенно после того как выпьют вот это, - засмеялась Адель. - И я уверена, что это волшебное вино поможет нашей бедной Мишель забыть этого идиота Рено! Во всяком случае, мой ВовА утром не смог вспомнить, как меня зовут!

После недолгих сомнений подруги решились попробовать незнакомое зелье.

Оно оказалось на удивление приятным холодящим напитком, пахнущим свежестью, хвоей и как будто с оттенком бузины или рябины. После первой рюмки по телу разлилось приятное тепло. А потом... потом подруги вдруг ощутили себя в каком-то нереальном мире, где все было легко, волшебно, а главное - возможно!

Кому из них первой пришла в голову эта идея? Кажется, Адель. А может, и нет. Но все три единогласно пришли к выводу, что этот напиток способен поддержать жизнь даже в Антарктиде. И что если выпить целый стакан - можно целый час провести на морозе. Где взять мороз в Париже в сентябре? Так у нас же есть доступ в морозильную камеру!

Эта "удачная" идея пришла в голову Мишель. На что спорим? Выяснилось, что ни одна из них, хотя все трое родились и выросли в Париже, ни разу не была на смотровой площадке Эйфелевой башни! Решено - двое проигравших покупают билет и оплачивают меню в ресторане той, которая решится выиграть, просидев час в морозильной камере мясокомбината. Если же она проиграет и выйдет раньше - она раскручивает своего любовника на оплату билетов всем трем дамам. Ну, кто? Мишель, хотя сама предложила вариант условий испытания, сразу спасовала. Адель и Жаннет
хорохорились друг перед дружкой, и в конце концов решили, что более всех шансов выдержать испытание - именно у Жаннет. Она же - "горячая штучка"!

Был назначен день. Оставаться в здании после окончания рабочего дня запрещалось, поэтому три подруги предварительно спрятались в дамской комнате, когда охранник совершал обход. Когда же он вернулся на свое место, они вышли и направились к морозилке. Перед самым входом Жаннет налили стакан волшебного СА-МОГОН, и она отправилась совершать подвиг.

Адель и Мишель остались караулить у двери.

Прошло пятнадцать минут. И тут у Мишель зазвонил телефон. Это был уже восьмой пропущенный звонок от Рено за сегодняшний день, и она не выдержала. Некоторое время Мишель сосредоточенно слушала. Затем в отчаянии воскликнула:

- Я почти не слышу тебя! Здесь плохо ловится сигнал...

Это было правдой. Морозильная камера находилась в подвальном помещении, и толстые бетонные стены плохо пропускали радиоволны.

Мишель взглянула на подругу:

- Я выбегу ненадолго наверх, а? Мне надо с ним поговорить...

- Мы же все решили! - с укором заметила Адель. - Он недостоин тебя!

- Но он, кажется, все понял... он просит прощения! Адель, милая, ну я всего на минутку!

- Ладно. Только не вздумай соглашаться на его условия! Если хочешь дать ему шанс - пусть сначала выполнит твои требования! Иначе мы будем думать, что ты - размазня...

- Да-да, конечно! - просияла Мишель. Ей было важно, что думают о ней подруги, но Рено... какой милый и грустный у него голос!

Мишель бросилась вверх по лестнице. Рено ждал ее наверху.

- Я так разволновался, когда ты не отвечала целый час, - проворковал он бархатным баритоном. - Я не находил себе места... и подумал - вдруг тебе нужна помощь? Прости меня, цыпленочек... я был неправ. Ты - самая прекрасная женщина в мире! Я такую больше нигде не найду.

Мишель без лишних слов бросилась ему на шею. Пусть подруги думают, что угодно!

- Поедем сейчас ко мне? - шепнул Рено.

Адель, прождав десять минут, набрала номер Мишель. Но подруга не смогла бы ей ответить, даже если бы могла! Ее телефон надрывался в хозяйственной сумке в багажнике, в то время как сама Мишель лежала на заднем сидении автомобиля с высунутой в окошко ногой. И ей было плевать на все и всех, кроме Рено.

Слегка разозлившись на подругу за ее бесхарактерность, Адель зашагала взад и вперед по коридору. Ей было скучно. Зачем она отпустила Мишель? Надо было настоять! Теперь из-за этого придурка Рено ей придется еще почти полчаса караулить Жаннет одной! Здесь даже Интернет плохо ловится! Даже смешные ролики не посмотришь - жутко все тормозит. А тут еще и в туалет захотелось...

- Эй, Жаннет, ты там жива? Еще не надумала сдаться? - Адель приоткрыла дверь. Подруга с замутненным взглядом и гордой решимостью приплясывала под рингтон своего телефона. - Я тебя закрою ненадолго. Минут на пять.

Мне в туалет надо.

- Э-э! Не вздумай! Что за шутки? - возмутилась Жаннет.

- Что, уже выходишь? Сдаешься?

- Еще чего! Но ты меня лучше не закрывай. Я боюсь. А если ты не сможешь потом открыть дверь?

- Если не смогу - позову охранника. Скажу, что ты пошла проверить камеру, а дверь случайно захлопнулась. А я... ну, а мне что-то было от тебя нужно, я не дозвонилась и пошла тебя искать. Но если я тебя так оставлю - это будет нечестно! Вдруг ты выйдешь погреться?

- Не выйду!

- Все равно нечестно!

- Ладно, иди. Только быстро. И без шуток! Иначе ты мне больше не подруга!

Адель захлопнула тяжелую дверь и бегом побежала в туалет. Ох, скукотища какая! Еще полчаса торчать одной в коридоре! И ведь с Жаннет через дверь будет не поговорить - полная звукоизоляция! Ладно, пока нижняя часть моего тела все равно занята, можно занять и верхнюю... посмотрим, что там новенького на нашем форуме...

Адель достала телефон. Телефон был дорогой, последней модели. Подарок Стивена. Того, что был как раз перед ВовА. Ну вот, и здесь плохо ловится! Надо было идти в туалет наверх. Ладно, сейчас попробуем...

Адель спустила воду и подошла к подвальному окошку. Жаннет подождет еще пару минут, должна же она узнать, чем заканчивается эта история с котом, провалившимся в вентиляцию? Любопытство взяло верх над обязательствами.

Адель встала на подоконник и высунула руку с телефоном в форточку. Сигнал сразу стал нормальным. Но теперь ей было плохо видно экран! Адель повернула руку немного правее и чуть-чуть наклонила экран, чтобы видеть его сквозь верхнее стекло... неожиданная резкая боль в плече, пальцы разжались, и драгоценный подарок мгновенно нырнул в щель водоотводной решетки! Адель растерянно разинула рот. Что же делать?

Спустя пару секунд решение пришло само. Женщина распахнула окно полностью и вылезла в приямок. Эта решетка должна выниматься! Пошарив у стены и не найдя никакого инструмента, Адель вернулась в туалет.

Какая удача! Сегодня утром сантехники затеяли ремонт, но не успели его закончить и оставили инструменты! Увы, ничего, похожего на крюк, которым можно поддеть решетку, там не нашлось. Зато нашелся огромный разводной ключ.

Вооружившись инструментом, Адель огляделась. Кран в биде! Вот то, что ей нужно! И железный, и крючком, и держать удобно! Недолго думая, женщина наложила ключ на гайку и сильно крутанула... Фонтан воды ударил в разгоряченную мордашку! К счастью, вода была холодной, потому что горячую сантехники отключили как раз по случаю ремонта. Но Адель была похожа теперь не на пушистого котеночка, а на мокрую облезлую кошку! Взглянув на себя в зеркало, она ужаснулась и разозлилась еще больше. О, все из-за этого идиота Рено! Когда все закончится, она собственноручно его задушит, а этой дурочке Мишель найдет какого-нибудь арабского шейха, чтобы запер ее в минарете... или где они там жен запирают?

Подцепив решетку краном от биде, Адель с усилием выворотила край и отодвинула раму с железными прутьями в сторону. Сунула руку в отверстие. Не дотянуться! Рука оказалась слишком короткой, а дренажная полость - глубокой. О-ля-ля! Не беда! У Адели прекрасные и очень длинные ноги! И ногой-то уж она точно достанет желаемое... Именно ногами она всегда добивалась всего, чего хочет... во всяком случае, от мужчин. А слово "люк" - мужского рода, это все знают!

Адель сняла босоножку и осторожно просунула ногу в отверстие, пытаясь нашарить на дне телефон.


Старый Жан как раз совершал обход территории, прежде чем сдать смену, когда его внимание привлекли странные звуки - не то шипение, не то мяуканье... Прислушавшись, Жан понял, что звуки доносятся откуда-то снизу, и что это - явно человеческая речь. Правда, на непонятном языке... А потом его что-то ударило по голове. Удар пришелся точно в темечко, и Жан отключился. Когда он пришел в себя - звуки не прекратились, а ударивший предмет лежал поодаль. Это была черная женская босоножка. Жан пошел на звуки. Медленно и с опаской. Как знать, что еще может оттуда прилететь по голове?

Молодой охранник Люка, не дождавшись напарника, отправился на его поиски. Через некоторое время он услышал кряхтение, стоны и слившийся воедино силуэт мужчины и женщины, совершающий характерные движения - вполне соответствующие издаваемым ими звукам. Периодически женщина вскрикивала:

- Еще! Сильнее! Ох, нет, не так сильно... так мне больно!

Мужчина, которым был, без сомнения, старый Жан, тяжело дыша, отвечал ей:

- О, мадам, простите, я постараюсь осторожнее... я уже стар, у меня так сразу не получается.

"Вот ведь старый пройдоха!" - подумал Люка и собирался уже незаметно уйти, чтобы не мешать уединившейся парочке, когда вдруг Жан заметил его и окликнул:

- Что ты там стоишь, осел?! Иди сюда, помоги нам!

- Помочь? - растерялся Люка. - Но... я, конечно, все понимаю, но если втроем, я предпочитаю вариант - один мужчина и две женщины, а не наоборот!

- Кто тебя спрашивает, что ты предпочитаешь, дебил?! - разозлился Жан,

- Немедленно помоги мне вытащить мадам! Не видишь, что ли? У нее нога в люке застряла!

- Ничего во мне не застревало! Тем более чья-то нога! - возмутился Люка.

- Я ж говорю - дебил... - пробурчал Жан.

- Э-э, месье, помогите! - послышался серебристый голосок. Люка подошел, недоверчиво поглядывая на парочку.

Картина впечатляла. Обхватив за талию высокую блондинку, одна нога которой, обутая в черную босоножку, была задрана и лежала у него на плече, а другая застряла в дренажном отверстии, Жан рывками пытался выдернуть ее на волю. Но у него не получалось.

- Помогите, месье! - повторила дама. - Только осторожнее! Я боюсь, что уже порвала чулок... не представляю, как я пойду домой в рваном чулке? - и она кокетливо улыбнулась, от чего Люку отнесло на метр назад: улыбка дамы была ужасна. Под носом - усы, вокруг глаз - черные круги, вместо волос - слипшаяся пакля, обвисшая мокрыми сосульками... Но Люка был настоящим мужчиной: он не оставит даму без помощи, даже если она настолько страшна!

Когда Адель наконец вытащили, и она привела себя в порядок, смыв из-под носа усы, а из-под глаз - размазанную косметику, Люка не удержался и поцеловал ее, тем более, что все равно уже и так обнимал женщину за
талию. Почему бы не довести начатое до логического завершения. Адель прикрыла глаза и блаженно промурлыкала:

- Ты у меня первый...

- Да ладно?! - не поверил Люка.

-... первый француз! - закончила Адель. И вдруг встрепенулась: - Скорее! Там - моя подруга! Нам нужно срочно бежать к ней!

- Но... я пошутил насчет двух женщин, - смутился Лука. - То есть... то есть я не против попробовать, но сразу предупреждаю, что могу и не оправдать надежд! В смысле, мне еще не приходилось...

- Да нет же! - вскричала Адель, - Я имею в виду мою подругу - Жаннет.

Ну, такая рыжая, вы ее знаете? - спросила она уже у Жана. - Ей требуется срочная помощь!

- Да кто же не знает Горячую Штучку! Наслышан, наслышан... нет, Люка прав! С ней и с одной-то не справиться, тем более если в паре... вот если два на два - я бы, может и попробовал... будь помоложе! Эх, где те года... - мечтательно вздохнул старик. - А сейчас я даже не знаю, кто сумеет помочь Жаннет... измельчала молодежь!

- Да нет же! - заверещала Адель, - Жаннет надо спасать! Она - в морозильной камере!

- Горячая штучка? В морозильной камере? - не понял Жан, - И что она там делает - остужается? Но это, по-моему, плохая идея...


- Вот и я говорю, что плохая! Очень плохая! Поэтому мы должны немедленно ее спасти! Бежим скорее! Она может умереть!

Все трое ринулись в подвал.

- Как... вам вообще... пришло такое... в голову?! - возмущался на бегу запыхавшийся старый Жан.

- Я никогда не видел морозилку изнутри! - радостно отзывался Люка. - А она там одетая, или нет? Вы на каких условиях спорили?

- О, ужас! Бедная Жаннет! И я все-таки окончательно разорвала чулок! - всхлипывала Адель, ковыляя в одной босоножке - вторую она так и не нашла после того как в отчаянии запустила ею в Жана, силясь привлечь его внимание. Застряв в люке, она пыталась кричать, но не могла вымолвить ни слова членораздельно, потому что провалившись окончательно, уткнулась носом в край ямы, а в рот ей попал кусочек рубероида. Поэтому единственное слово, которое у нее получилось произнести, было услышанное когда-то от ВовА. Адель смутно помнила, что означало оно что-то вроде русской куртизанки, но это было уже неважно. Ее все равно не услышали. И тогда женщина изо всех сил швырнула в сторону охранника снятую с ноги босоножку. Не попади она ему прямо в темечко - все закончилось бы гораздо раньше! Не то чтобы удар был слишком сильным. Но Жану было шестьдесят. Из них тридцать пять лет он работал на этом комбинате. И за все это время ни разу не получал каблуком по башке!

Возможно, это был просто шок.


Открыв наконец дверь морозильной камеры, оттесняя друг друга:

- О, нет, моя подруга, неужели она умерла?! Я себе не прощу!
- Отойдите, мадемуазель, боюсь, там зрелице - не для женских нервов...
- А-а-а! Я не пойду! Я боюсь покойников!

Все трое втиснулись в дверной проем, порвав Адель еще и платье.

Жаннет, посмотрев на них мутным, но победоносным взглядом и, подбоченившись выдала:

- Ну че, дурачье, моя взяла? А это кто? Твои любовники, которые оплатят мой ужин на Эйфелевой башне? Ведь я продержалась час!

- Пять... - пролепетала Адель, глянув на часы.

- Что? Пять ужинов? Согласна!

- Пять часов! Ты была в морозильной камере пять часов! - и будто бы с сомнением Адель добавила: - Ты уверена, что еще жива?

- Налей мне еще этого своего СА-МОГОН! Тогда точно буду уверена! - хихикнула Жаннет.

- Да... - пробормотал Жан. - С этой женщиной точно никому не справиться.



Спустя несколько дней компания из шести человек расположилась за столиком на краю смотровой площадки Эйфелевой башни.

Первой заговорила Мишель:

- Мне очень жаль, я так виновата перед вами... если бы я тогда не ушла, ничего бы не было.

- И это было бы ужасно! - сказала Адель, лукаво подмигнув Люка.

- Да, - подтвердил Люка. - Это было бы ужасно! Потому что я бы не встретил мою прекрасную кошечку! Она ведь каждый день проходила мимо меня, но я был так слеп! А тогда, когда я увидел ее после этой ямы...

в смысле, когда она умылась после ямы... в смысле... - Люка замолчал, потому что не отличался красноречием.

- О, мой бедный! Тебе такое пришлось пережить! Я когда пошла мыться и увидела себя в зеркало, сама испугалась! Но скажи им уже наконец...

- Да, - сказал Люка. - Мы с Адель объявляем о своей помолвке!

- Как?! - не выдержала Жаннет. - Ты собралась выйти замуж за француза?

Не за Эфиопа, не за японца, не за русского и даже не за араба?

- Должно же быть в моей жизни какое-то разнообразие, - парировала Адель.

- Мы с Рено тоже... - смущенно проговорила Мишель. - Рено сделал мне предложение.

Рено молча обнял ее за плечи.

- Одна я, как всегда, остаюсь в пролете! - фыркнула Жаннет. - Это что же получается? В морозильной камере сидела я, а женихи достались вам?

- Будь я помоложе... - подал голос Жан.

- То что? - заинтересовалась Жаннет.

- Для семейной жизни я, может, и не очень гожусь, а вот для других удовольствий...

- И что мешает?

- Силы не те... Лет двадцать тому назад я мог бы ублажать женщину пятнадцать часов кряду!

- А сейчас?

- А сейчас от силы часов пять... да и то не уверен!

- Но пять часов - это реально?

- Можем попробовать...

Подруги переглянулись.

- Значит, пять часов? Мы с Жаном? - подытожила Жаннет.

У Адель загорелись глаза:

- На что спорим?

Сюжет №4

"Люди в белом"

Мео работала на мясокомбинате третий месяц. Она обладала телом средней полноты, типично немецким лицом и документами на имя Марты Вагнер. Она была хорошо экипирована, поэтому воспользоваться камерой охлаждения пришлось впервые. И все же пришлось.

Когда дверь открылась снаружи, Мео испугалась. Первой ее мыслью было: в чем же она прокололась?
К счастью, это были не они. Мео сама их никогда не видела. Но точно знала, как они должны выглядеть. В белых защитных костюмах, экранирующих радиацию. С едва различимыми за мутным забралом лицами. С баллонами за спиной. Мео знала, что если их увидишь, единственный выход - самоуничтожение через мгновенное и необратимое отключение всех систем.

К счастью, это оказался всего лишь охранник.

- Как... как Вы меня нашли? - пролепетала Мео.

- Какое счастье, что Вы живы! Понимаете, я работаю на этом комбинате уже тридцать пять лет, но люди меня не замечают. Вы - единственная, кто каждый день со мной здоровается и прощается. Благодаря Вам я чувствовал, что кому-то нужен. Сегодня не услышав Вашего "пока", я понял, что Вы не выходили с территории. И пошел Вас искать.
Мео облегченно вздохнула. Вот оно что! Ее подвело слишком точное исполнение инструкции... Ее научили, что при встрече со знакомыми людьми принято здороваться, а при расставании - прощаться. Она так и делала. Видимо, охранника она ошибочно сочла знакомым... но ее можно понять - ведь они виделись каждый день! Хотя она не знала, как зовут охранника, и они никогда не обменивались другими словами, кроме "Привет!" и "Пока!" В инструкции не было дополнительных пунктов для таких случаев. Конечно, Мео должна была исследовать ситуацию подробнее и выработать собственную схему действий, основываясь на опыте окружающих индивидов. Мео была самообучающейся. Но у нее просто не хватило времени. Слишком интенсивным было ее основное задание.
Мео должна была собрать информацию в самых разных сферах. А времени на это у нее было не слишком много, так как каждый день она должна была находиться на мясокомбинате в течение восьми часов. Эти восемь часов выпадали из ее рабочего времени. Но иначе было нельзя, так как устройство на мясокомбинат простым сотрудником было наиболее простой, экономичной и безопасной схемой обеспечить ей доступ к охлаждающей установке в любое время, когда это может понадобиться. Предсказать, когда наступит момент необходимости подзарядки, было невозможно. И вот он наступил сегодня. Это было несколько раньше, чем предполагала сама Мео. И ей срочно потребовалась перезагрузка, которая возможна только при низких температурах.
Увы, на этой планете слишком жаркий климат, холодные места - наперечет. И большинство из них - сильно изолировано от мест скопления доминирующего вида фауны. А сбор информации должен производиться именно в местах скопления.

- Вам нужно к врачу, - не спросил, а констатировал охранник.

- Нет-нет! - поспешно возразила Мео. - Я в прекрасном состоянии здоровья! Мне никуда не нужно!

Ее ошибкой было то, что она не подумала о возможности перегрева заранее. Нужно было перестраховаться. Тогда она могла бы перезагрузиться и подзарядиться во время рабочего дня, не вызвав ни у кого подозрений. В следующий раз она так и поступит. Если только доживет до этого следующего раза...

- Вы уверены? - охранник выглядел обеспокоенным. Мео умела считывать эмоции по расположению мимических мышц лица.

- Да, конечно! - Мео улыбнулась. Улыбка была одним из средств внушения доверия представителям местной фауны.

Градус беспокойства охранника снизился. И тогда Мео перешла к следующему средству внушения доверия и расположения к себе:

- Понимаете, я сегодня так замоталась! И забыла продезинфицировать камеру. Ведь я отвечаю за ее чистоту! Я испугалась, что начальство узнает о моей халатности, и никому не сказала, что забыла это сделать с утра. А чтобы мою оплошность не заметили - решила это сделать вечером. И никому не сказала. Думаю: быстренько закончу, никто и не заметит. Но дверь случайно захлопнулась! Это было так ужасно! Но, к счастью, я даже почти не замерзла. Все время старалась двигаться, не сидела на месте, - глядя на него честными голубыми глазами пояснила Мео, которая все эти пять часов в морозильной камере только и делала, что неподвижно сидела на месте с остекленевшим взглядом.

- Вы просто молодец, что не упали духом! Вам точно не надо к врачу?

- Точно! Пожалуйста, не говорите никому... я очень боюсь, что меня уволят! - и Мео еще раз улыбнулась, использовав вариант "глупенькая блондинка". Сработало безотказно.

Сегодня можно считать, что она справилась с ситуацией. Правда, аккумуляторы остались недозаряженными. Ничего, на эту ночь и утро ей хватит. А завтра она восполнит недостаток энергии с учетом сегодняшних ошибок.

Главное - избежать медицинского осмотра. Иначе - все пропало. Появятся они - люди в белом. И чтобы сохранить в тайне собранные данные, Мео придется самоликвидироваться. И мир перестанет для нее существовать. Не только эта планета. Не только это измерение. Вообще все. Навсегда.

Мео вышла на улицу и, прежде чем отправиться на задание, осмотрелась. Подняла голову. Над ней зияла бездна, мерцающая далекими звездочками. Где-то там (отсюда не видно) находится бета-ноль-два икс системы пятого карлика белой туманности четвертой галактики в тентуре, откуда ее прислали в этот мир в рамках очередной программы по спасению его уникальной биосферы, которая то и дело подвергалась угрозе уничтожения. Битва за этот крошечный кусочек жизни на задворках вселенной продолжалась уже не одно тысячелетие. И пока... пока с победой.

Мео вдруг осознала, что почему-то очень не хочет исчезать. Особенно навсегда. Почему-то она тоже очень хочет жить. Хотя и была всего лишь биороботом.

Сюжет 5

"Мясник и дочь раджи"

Макта была доброй и скромной девушкой. Со всеми она была и ласкова. Даже со своим отцом, что был человеком злым и жестоким. Ее отец был владельцем мясокомбината. Все его боялись и ненавидели. Он всегда ходил в желтых штанах, и звали его Пистамбар, что в переводе означает "желтый предмет одежды". Несмотря на его скверный характер, несмотря на то, что Пистамбар кричал на дочь без всякого повода, а частенько и избивал ее, Макта была ему хорошей дочерью и терпеливо сносила издевательства, только молилась за отца и постилась за него по понедельникам.
Пистамбар не давал дочери никакой свободы. Только загружал работой по дому. И лишь когда Макта шла на базар за фруктами, она имела возможность перекинуться парой слов с прохожими, с торговцами и уличными музыкантами. Макту все очень любили. Когда она появлялась на улице, все вокруг начинали танцевать и петь песни в ее честь, воспевая красоту и добродетельность девушки. А Макта грустно улыбалась им и пела грустную песню о том, как она несчастна и одинока. Ведь мать ее умерла, когда Макта только родилась.

Более всех любил Макту и радовался ей охранник мясокомбината - старый Рахул. Макта всегда здоровалась и прощалась с ним, когда приходила на мясокомбинат, чтобы прислуживать отцу за обедом. Ведь все сотрудники мясокомбината были вегетарианцами - они работали здесь вынужденно, чтобы заработать себе на хлеб. Так как другой работы в городе не было. Ходили слухи, что раньше мясокомбинат был консервным заводом, и здесь заготавливали фрукты и овощи, которые поставляли на стол самого махараджи. Махараджа хорошо платил. И жители города были всегда сыты и счастливы. Но потом что-то произошло и в город пришла беда. Поговаривали так же, что Пистамбар происходит из касты мясников, то есть самого низкого, презренного происхождения. Как ему удалось разбогатеть, никто не знал.

У Макты было одно утешение - ручная обезьянка. Макта очень почитала бога Ханумана, имеющего образ обезьяны, и когда кормила обезьянку, всегда вспоминала о нем. И молилась ему об избавлении от страданий. Макта так мечтала о свободе!

Время шло, Макта росла и расцветала. И вот однажды она встретила на базаре прекрасного юношу по имени Махавир. Они полюбили друг друга с первого взгляда. Молодые люди провели вместе весь день. Забыв об осторожности, Макта убежала с ним в горы, где они до заката вместе пели и танцевали, посыпая друг друга лепестками диких тюльпанов. Но вот солнце зацепило вершины гор. Макта вспомнила, что отец велел ей вернуться дотемна! Махавир помчал ее что было духу, усадив на свой мотоцикл, но они все равно опоздали. И Пистамбар жестоко избил Макту за непослушание. И даже ударил ее любимую обезьянку, что было прямым оскорблением Ханумана. Но Пистамбара это не страшило - он верил только в золото и не почитал богов.

На другой день Пистамбар объявил Макте, что решил выдать ее замуж за старого и злого но богатого торговца. Потому что Пистамбару надо поправить свои дела, а породнившись с торговцем, они объединят свои капиталы. На самом деле он погряз в долгах и намеревался, сговорившись с торговцем, устроить крупное мошенничество. Но торговец согласился только в обмен на Макту.

Макта в слезах всю ночь молится Хануману. Наутро к ней приходят служанки, чтобы нарядить ее в свадебный наряд. Пока Макту наряжают, она плачет и поет о своей несчастной судьбе. Ее ведут к отцу - в его кабинете ждет торговец со своими людьми. По дороге Макте удается через охранника Рахула (единственного человека, которому она может доверять) передать записку Махавиру. Махавир спешит на помощь любимой. Но люди торговца и Пистамбара не пускают его. Махавир решает действовать другим способом - он находит компромат и все узнает про грязные дела Пистамбара. Он выдвигает ультиматум Пистамбару: тот отпускает дочь, иначе Махавир расскажет всем про то, как он нечестным способом заполучил комбинат. Но Пистамбар смеется: его люди не выпустят Махавира.

Узнав о том, что ее любимый поблизости, Макта пытается бежать. Пока Махавир в коридорах мясокомбината дерется с сотней злодеев, Пистамбар ловит Макту и запирает ее в морозильной камере. Макта умоляет его пощадить:
- Ведь я Ваша дочь, неужели Вы можете предать смерти собственную кровь?

- Ха-ха! Ты не дочь мне! - кричит злодей. - Твоя мать Вимала была беременна тобой от другого мужчины! Но я похитил ее, потому что она была очень красива. Она родила тебя, но так и не стала мне женой. Она отказала мне! Сказала: "Мое имя - Вимала, что означает "чистая". Я никогда не буду принадлежать другому мужчине, кроме моего любимого мужа!" Когда я пытался ею овладеть, она творила молитву, и вокруг нее будто бы образовывался невидимый кокон - так что я не мог к ней приблизиться. И тогда я запер ее здесь, и она замерзла насмерть! Ты умрешь так же, как твоя мать!

И он захлопывает дверь камеры.

Далее: в течение пяти часов Махавир дерется со злодеями. Обезьянка прибегает к Рахулу, и тот понимает, что с Мактой что-то случилось страшное - ведь она никогда не расстается с обезьянкой! И идет ее искать. Макта медленно и красиво умирает в морозильной камере. Махавир, слабея под натиском в несколько десятков раз превосходящих силой противников, успевает сообщить через одну из служанок о компромате на Пистамбара, и к мясокомбинату едет полиция. Узнав об этом, Пистамбар пытается сбежать.

Рахул находит в морозильной камере едва живую Макту и со слезами обнимает ее, признаваясь, что на самом деле он - ее отец. Они происходят из древнего рода раджей, и когда-то весь этот город принадлежал им. Ему, Рахулу, принадлежал консервный завод, но Пистамбар хитростью и коварством разорил его, отобрал завод и превратил в мясокомбинат. И похитил его жену, а его самого бросил в тюрьму по ложному обвинению. Но добрые люди помогли Рахулу освободиться. Вернувшись в город, он узнал, что жены его уже нет в живых, но что осталась дочь. И он устроился работать охранником на мясокомбинат, чтобы почаще ее видеть. Он знал, что когда-нибудь ей понадобится ее помощь. И все, что произошло - не случайно! Недаром ведь имя ее - Макта, что значит "освобожденная".
Махавир среди раскиданных врагов встречает полицию. Тут все замечают, что Пистамбара нигде нет. Полиция его везде ищет. А Пистамбар прячется с морозильной камере, надеясь пересидеть, пока полиция уберется. И тут обезьянка, пробегая по коридору, захлопывает дверь камеры. Карма свершилась!

Махавир тут же женится на Макте по благословению Рахула (благо, она уже и так в свадебном платье), все поют и танцуют, вознося хвалебные молитвы Хануману. Мясокомбинат снова возвращается к законному владельцу и переоборудуется в консервный завод.

Сюжет № 6

"Удивительное происшествие в Стримвилле"

- Добрый день, мистер Аттвуд!

- Добрый день, мисс Крайтон! Как Вам идет эта новая шляпка!

Седой охранник мясокомбината и юная уборщица каждый день обменивались улыбками и традиционным приветствием. В тот момент, когда Энн Крайтон предъявляла ему пропуск, а Джорж Аттвуд его проверял.

Эта проверка была совершенно лишней. Джордж отлично знал ее в лицо и узнал бы из тысячи. Просто ему приятно было, чтобы Энн задержалась рядом с ним хотя бы на несколько секунд. Она напоминала ему его внучку, которую не видел с тех пор, как она вышла замуж за американца и отбыла за океан.

Джордж Аттвуд прожил в Стримвилле шестьдесят пять лет. Из них тридцать пять работал охранником на этом комбинате. Он знал в лицо всех сотрудников. Но никому из них никогда не приходило в голову здороваться со стариком. Никому, кроме Энн. И это расположило к ней сердце Аттвуда. Он был бы не против поболтать с ней и подольше. О, сколько интересного мог бы он рассказать юной леди! Но Аттвуд полагал не совсем приличным навязывать свое знакомство юной девушке, а Энн была слишком хорошо воспитана, чтобы первой начать разговор.
Энн была воспитанницей вдовы Эванс, та воспитывала ее вместе с собственной дочерью - почти ровесницей Энн. Девушки были немного похожи между собой и очень дружны. Многие принимали их за родных сестер. Особенно те, кто жил в Стримвилле недавно. Но Джордж хорошо помнил, как шестнадцать лет назад Энн привезли двухлетней малышкой в крытой повозке промозглой осенью. Он вообще многое замечал и запоминал. А чем еще заниматься охраннику, как не наблюдать за людьми?

В этот день, как всегда, Энн явилась на работу ровно в семь утра, и должна была покинуть комбинат в пять тридцать вечера. Но в пять тридцать она не появилась. Не появилась она и в шесть, и в половине седьмого, когда ушел даже уборщик с бойни. Аттвуд заволновался и отправился ее искать.

Обходя одно помещение за другим, он обнаружил девушку в морозильной камере. Энн была при смерти.
В госпитале, куда ее отвезли Аттвуд вместе со священником, к счастью жившем неподалеку и имевшему собственный автомобиль, Энн быстро пришла в себя. И рассказала, что около трех часов дня она, как всегда, убиралась в морозильной камере. И вдруг дверь неожиданно захлопнулась! Энн кричала и стучала, но дверь и стены камеры оказались звуконепроницаемыми. Получается, что бедная девушка провела в морозилке целых пять часов! Еще немного - и спасать ее было бы поздно.

- Но как Вы меня нашли?

- Я вспомнил, что вы не попрощались со мной сегодня вечером. Понял, что с Вами что-то случилось, и отправился Вас искать. И еще Ваша новая шляпка...

- При чем тут шляпка?

- Нет, ничего. Так, пришла в голову одна мысль. Вы не будете против, если я побуду возле Вас, пока Вам не станет лучше? Доктор любезно позволил мне занять кушетку в коридоре.

- Благодарю Вас, мистер Аттвуд, Вы очень добры! Но как же Ваша работа?

- О, не беспокойтесь, мисс Крайтон! Отец Далтон согласился поговорить с моим соседом, стариком Биллом. Он не откажется подменить меня на пару дней! А заодно отец Далтон передаст Вашей приемной матушке и сестрице, что с Вами все в порядке, чтобы они не волновались.

- Но Вам будет неудобно на кушетке в коридоре! Право же, я не стою такого внимания...

- Что Вы, я неприхотлив! Знаете, когда я служил в армии, у нас было еще меньше удобств... и я вовсе от этого не страдал.

Девушка слабо улыбнулась:

- Я очень признательна Вам, мистер Аттвуд! Мне действительно еще не очень хорошо...

На следующий день в палату к Энн вошла сестра милосердия. Лицо ее было почти полностью закрыто медицинской маской и платком. Даже глаз под большими круглыми очками почти не было видно. Хотя Энн она показалась смутно знакомой. Медсестра достала шприц и жестом велела девушке закатать рукав. Энн почему-то стало страшно, но не успела она спросить, зачем ей нужен укол, ведь врач ничего такого не назначал, как медсестра схватила ее за плечо, и...

Дверь в палату распахнулась, и рука со шприцем была остановлена крепкой рукой Джорджа Аттвуда.

- Не дергайтесь, мэм! Это не поможет, - затем он обратился к кому-то позади открытой двери, - сержант, задержите эту женщину. А Вы, доктор, будьте свидетелем: вот шприц в ее руке. Проверьте, я уверен, что в нем - смертельный яд!

С медсестры сорвали маску.

- Миссис Эванс?! - ахнула Энн. - Но почему?

Аттвуд обернулся к женщине, на запястьях которой уже щелкнули наручники:

- Может быть расскажете, почему Вы так упорно пытаетесь убить свою воспитанницу?

Миссис Эванс хранила холодное молчание. На лице Энн отразилась растерянность, доктор и две прибежавшие на шум медицинских сестры пребывали в изумлении.

- Ну, что ж, в таком случае расскажу я, - невозмутимо продолжил Джордж Аттвуд. - Присаживайтесь, господа. Рассказ будет интересным.

Он встал у изголовья Энн, как бы подчеркивая, что девушка находится под его охраной и начал.

- Восемнадцать лет назад одна из дальних родственниц вот этой, - он кивнул на злобно прищурившуюся миссис Эванс, - этой дамы имела несчастье полюбить некого моряка по фамилии Крайтон. Увы, их страсть была недолгой. Моряк вскоре отбыл на поиски приключений, а его возлюбленная осталась. Через девять месяцев у нее родилась дочь. Она написала об этом моряку. Тот ответил ей. Обещал жениться, признал дочь и согласился дать ей свою фамилию. Но на эторм, увы, связь оборвалась. Крайтон пропал, и многие даже думали, что он погиб, став жертвой пиратов. Бедная женщина оказалась в ужасном положении - одна, без мужа, с ребенком! Она была обречена на голодную смерть, ведь ни один добропорядочный предприниматель не взял бы ее на работу. К счастью, добрая родственница согласилась избавить ее от этого свидетельства ее падения и позаботиться о малышке. правда, не бескорыстно, а в обмен на письменный отказ несчастной от своей доли в наследстве - небольшом имении, принадлежащем еще одной престарелой родственнице. Та согласилась. А что ей было делать? Миссис Эванс к тому времени уже овдовела. Покойный муж оставил ей некоторое состояние - не слишком большое, но дающее стабильный доход, позволяющий вполне прилично содержать двух девочек - собственную дочь и воспитанницу. Насколько я понимаю, вскоре вдова Эванс получила в лице Энн еще и бесплатную служанку. Энн не причиняла никаких хлопот, и ее совершенно не возмущала такая несправедливость. Во-первых, Энн знала, что она не родная дочь миссис Эванс, от нее этого никто и не скрывал, да и фамилию она носила другую. Во-вторых, она очень любила свою приемную сестру и сама старалась ей услужить, чем могла. И ей казалось естественным, что она, младшая, должна выполнять основную работу по дому, угождая старшим, которые взяли на себя заботу о ней в детстве, хотя и не были обязаны... Вы ведь не знали о наследстве, от которого отказалась Ваша матушка, так?

Энн ошарашенно покачала головой.

- Так вот, - продолжал Аттвуд. - Энн не удивилась и тогда, когда приемная мать отправила ее работать уборщицей на мясокомбинат, тогда как ее родная дочь Ребекка с пятнадцати лет училась в женской школе при сестричестве Святой Урсулы. Энн почитала это справедливым. Но... Энн не читает газет. Поэтому она не знала, что ее родной отец, капитан Крайтон, не погиб от рук пиратов, а обосновался в Новом Свете, разбогател и лишь недавно умер, оставив письмо, в котором он раскаивался в своем поступке и завещал все свое состояние в размере полутора миллиона долларов наличными, золотого прииска на Аляске и нескольких сотен акров земли в Канзасе своей единственной дочери - Энн Крайтон. Дальше все просто. У миссис Эванс закружилась голова, когда она представила себе размеры богатства, которое достанется бедной сиротке. И... решила совершить подмену! Все замечали, что Бэкки и Энн очень похожи. разница в возрасте у них небольшая - Бэкки всего на пару лет старше. Так что выдать Бэкки за Энн было бы не сложно. Особенно перед людьми, которые видели девочек лишь в раннем детстве. Метрика Энн хранилась в шкатулке у миссис Эванс. Так что оставалось лишь одно - избавиться от настоящей Энн! Миссис Эванс решила замаскировать убийство под несчастный случай, заперев несчастную девушку в морозильной камере!

- Но как Вы догадались? - удивился доктор.

- Видите ли, у меня много свободного времени. И я наблюдаю за людьми. И вообще за всем, что происходит вокруг. А еще я люблю на досуге решать разные головоломки... Вскоре после того как в газетах напечатали сообщение о смерти американского миллионера Крайтона, я услышал разговор секретаря с управляющим о том, что на комбинат в цех готовой продукции взяли еще одну девушку - Ребекку Эванс. Но я ни разу не видел, чтобы Ребекка вышла на работу! Мне стало любопытно, я справился об этом у грузчика, работающего в этом цеху. И тот рассказал, что вторая уборщица "тут же заболела грудной жабой, как только ее оформили, и болеет до сих пор!" Но этого никак не могло быть, так как я с тех пор не раз видел мисс Эванс, когда возвращался со смены. Она играла с подругами в серсо и выглядела совершенно здоровой! Тогда я начал что-то подозревать. Затем меня насторожила новая шляпка Энн. Это - в точности такая шляпка, в какой я всегда видел Бэкки. Сама Энн не могла ее купить, так как жалованье выдают по пятницам, а вчера был только вторник. Кроме того, эта шляпка у шляпника Смита стоит не менее шести долларов. А жалованье Энн - четыре доллара в неделю. По моим подсчетам - учитывая ее обновки, плюс деньги на обеды и дешевые сладости, она тратит свое жалованье полностью. Значит, шляпку ей подарили. Но я никогда раньше не видел на Энн подарков, тем более таких дорогих. А если бы у Энн появился друг, я бы непременно это заметил! Девушки всегда так меняются, когда кто-то занимает хотя бы небольшое место в их сердце... И я укрепился в подозрении, что затевается что-то нехорошее. Последним штрихом стало появление на комбинате мальчишки-почтальона с замотанным тряпкой лицом - якобы у него болели зубы. Почтальонов я должен пропускать без вопросов. Но я, знаете, давно живу на свете, и умею замечать не только лица и одежду, но и походку... так вот походка у этого мальчишки со спины была подозрительно женской! Не увидев вечером Энн выходящей с комбината, я пошел ее искать. И, как оказалось, вовремя. Энн удалось спасти. Но было бы невозможно доказать вину миссис Эванс, если бы она чем-то себя не выдала. И тогда я решил ее спровоцировать. Я попросил моего старинного приятеля отца Далтона рассказать ей о том, что Энн удалось выжить. И что она пробудет в госпитале лишь до обеда следующего дня, а потом ее отпустят. Нужно было заставить миссис Эванс срочно действовать! И она попалась на мою удочку... миссис Эванс у нас просто мастер переодеваний! Сначала - мальчишка-почтальон, теперь - сестра милосердия... Что неудивительно! Вы ведь до замужества, кажется, служили в театре?

- Что ж, - подытожил подошедший в сопровождении отца Далтона инспектор полиции, - Теперь миссис придется сыграть еще одну роль - роль заключенной! И это - уже надолго. Благодарю за помощь, мистер Аттвуд! А Вам, мисс Крайтон, выражаю соболезнования в связи со смертью Вашего отца, но... и поздравляю! Вы теперь - самая богатая невеста в Стримвилле! Надеюсь, мистер Аттвуд присмотрит за Вами и позаботится о том, чтобы претендент на Вашу руку и сердце был достойным джентльменом.

Сюжет №7. Японское нечто...

"Линии осеннего вдохновения"

- Прощайте, Хикэру-сан! - С вежливой улыбкой произнесла Кэзуми.

Охранник не ответил. Ему было запрещено разговаривать на посту.

Эта была вторая фраза, произнесенная ею за весь день. Первая была "Здравствуйте, Хикэру-сан!" Эти две фразы Кэзуми произносила каждый день, в течение двадцати лет. Кроме единственного выходного. Выходной Кэзуми проходил обычно в молчании. Если только она не встречала у ворот своего дома соседку, которая справлялась о ее здоровье и желала доброго дня.

Мясокомбинат, где работала женщина, находился на северной окраине Токио, а дом Кэзуми - на южной. Поэтому Кэзуми бывала дома только раз в неделю, чтобы не тратить три с половиной часа на дорогу в один конец. Окончив работу женщина, как обычно отправилась в расположенный поблизости хотэру - капсульный отель. Там был женский этаж.

Кэзуми прошла вдоль стеклянной стены первого этажа хотэру, отделяющей просторный спортивный зал, кафе и комнаты с мангами от внутреннего дворика. Взглянула на затянутое белыми облаками небо. И на некоторое время остановилась, глядя в матово-зеркальное стекло, покрытое бисеринками вечерней сырости, принесенной ветром с океана. Кэзуми прикоснулась пальцем к запотевшему стеклу и начертила несколько иероглифов, средний из которых означал ее имя:

Белое небо -
Гармония красоты.
Солнце остыло.

Откуда-то на стекле появилась бабочка. Замерзающее насекомое вяло ползло по мокрой стеклянной стене, распластав пепельно-оранжевые крылья, пока не достигла правого нижнего края хокку и не остановилась там навсегда, подобно императорской печати.


"В крыльях бабочки
Замерло дыхание
Трепещущих губ",

- подумала Кэзуми. И вошла в двери хотэру. Она дождалась лифта и поднялась на свой этаж. Сначала посетила комнату гигиены, затем съела миску лапши, две сливы и выпила чашку чая в дешевом кафе, расположенном прямо на женском этаже. Сдала сумочку в камеру хранения, сложила в пакетик туалетные принадлежности и телефон. Вошла в спальную комнату и, схватившись за поручень, с небольшим усилием подняла несколько отяжелевшее с годами тело на второй уровень. Десять лет назад ей было гораздо легче забираться в капсулу. Сейчас она тоже еще достаточно ловкая, но уже не настолько.

Задвинув шторку на спальной капсуле, Кэзуми улеглась на расстеленном одеяле и достала из пакета телефон. Пролистала несколько каталогов интернет-магазина традиционной одежды. Завтра Кэзуми исполнялось сорок лет. Она хотела сделать себе подарок.

Она долго выбирала, пока взгляд ее не задержался на белом фоне, расписанном серо-коричневыми волнистыми линиями. Будто листья тростника, шелестящие на ветру, или лишенные листьев осенние ветви. Цена соответствует размеру банковского счета Кэзуми. Даже еще остается несколько иен на завтрак.

Кэзуми открыла форму заполнения заказа и написала:

Кора сухая.
Дерево все в морщинах.
Красота ушла.

Потом удалила текст и ввела свои данные для оформления заказа.

Утром Кэзуми умылась, позавтракала, забрала сумочку и обувь из камеры хранения и отправилась на работу.

- Здравствуйте, Хикэру-сан! - прозвучала первая за день фраза. Станет ли она последней?

Кэзуми прошла на свое рабочее место, включила компьютер и начала принимать заявки. В ее обязанности входила комплектация заказов замороженных морепродуктов по электронным заявкам. Периодически она щелкала пультом, открывающим электронный замок морозильной камеры, доставала нужные пакеты, складывала в контейнер и, снабдив специальной карточкой с номером, складывала на ленту транспортера, чтобы доставить в соседнее помещение, где другой сотрудник формировал заказы из разных цехов, чтобы лента несла их дальше, где они попадали к курьерам.

Работать надо было быстро и точно, чтобы не застопорился процесс. Почти полностью роботизированный, но слишком большой и неоднородный ассортимент продукции не позволял совсем исключить из этой цепочки человека. Кэзуми справлялась хорошо. Она работала четко, сосредоточенно и спокойно.

Как женщина и рассчитывала, она получила сообщение о доставке заказа ей самой лишь к концу рабочего дня. Транспортер остановился, верхний свет погас, а Кэзуми прочитала СМС: покупка доставлена и передана внутреннему курьеру на проходной по указанному адресу. В дверь помещения, где работала Кэзуми, робко постучали. Она открыла. Перед дверью лежала большая картонная коробка.

Осень стучится
В дверь тактично и робко.
Дайте ей время.

Кэзуми открыла коробку. Сначала вынула белые хризантемы и стебли сухого тростника. Затем - деревянную шкатулку, в которой лежали палочка коричневой туши, белый камень и кисть из шерсти черной козы. Извлекла свернутую в рулон чистую циновку. И наконец достала со дна коробки пакет, из которого заструилось ей на колени белое в серо-коричневых линиях шелковое кимоно ручной работы.

Кэзуми зашла в кабину для дневного переодевания белья, сняла рабочий костюм и медленно, слой за слоем, облачилась в белый шелк. Старательно завязала и уложила все три пояса - мало кто из современных женщин умеет это делать правильно. Кэзуми умела. Потом она взяла давно приготовленную подставку для икебаны и построила верхний уровень из стеблей тростника и средний - из двух белых хризантем. Третью, с желтоватым, как подшерсток белой собаки, отливом внутри, Кэзуми использовала для украшения прически.

Женщина вошла в морозильную камеру и закрыла дверь. Расстелила на полу циновку. На один угол поставила икебану. На другой - пиалу с водой, кисть и лист рисовой бумаги. В середину села сама, аккуратно подогнув ноги и расстелив кимоно ровными складками по обе стороны коленей.

Минуты четыре Кэзуми методично и размеренно натирала на камне тушь. Звук трения коричневой палочки о зернистую поверхность плоского камня напоминал шелест сухой травы. В углублении камня образовалась вязкая коричневая лужица. Кэзуми обмакнула в ее кончик кисти и вывела на прямоугольном жестком листе:

Зимние страхи
Не стоят беспокойства.
Ветер утихнет.

Автоматический электронный замок на двери камеры сработал, когда истекли положенные семнадцать минут. Пульт управления Кэзуми оставила снаружи.

Она подвела брови коричневой тушью и улыбнулась. Потом вновь обмакнула кисть в густое пятно и вывела рядом с первым столбиков иероглифов еще один:

Холод укроет
Белыми лепестками
Вечной улыбки.

Кэзуми положила кисть рядом с исписанным листком - так, чтобы не запачкать циновку. Изящно легла по диагонали - так, чтобы ее тело создавало ассиметричную композицию с икебаной и принадлежностями для письма. Закрыла глаза и сложила ладони лодочками, чтобы сведенные пальцы не растопырились и не скрючились уродливо, как корни. Ноги уже начали неметь. А в голове сложилось еще одно хокку:

Жизнь улетает
Как листья в струях дождя.
Мало сказано.

Через пять часов охранник Хикэру, проверив все попавшиеся на его пути помещения мясокомбината, дошел до рабочего места Кэзуми. Его внимание сразу привлек лежащий на полу пульт и индикатор, показывающий автоматическое закрытие. Хикэру направил пульт на дверь морозильной камеры.

- Кэзуми-сан?

Женщина с трудом открыла глаза и пробормотала коченеющими губами:

- Почему Вы пришли?
- Я подумал, что Вы не можете уйти, не попрощавшись со мной.

Стояла глубокая холодная ночь, когда из здания мясокомбината вышли две фигуры - мужчина в форме охранника и женщина в шелковом кимоно. Они остановились и долго смотрели на неподвижную круглую луну, висящую над столбами небоскребов. Мужчина первым нарушил молчание:

- Вы каждый день в течение двадцати лет здоровались и прощались со мной, Кэзуми-сан.

- Это были единственные слова, которые я произносила за день в течение двадцати лет, - ответила женщина.

- Это были единственные слова, которые я слышал за день в течение двадцати лет, - сказал мужчина.

Он набросил на плечи женщины свою куртку и они присели на скамейку под облетевшей к осени сакурой, исчертившей небо над ними изогнутыми голыми ветвями.

Кэзуми посмотрела на эти ветви и проговорила:

Среди льда горит
Яркий, сияющий свет.
Утро настанет.

-------------------------------------
Кэзуми - женское японское имя, в переводе означает "гармоничная красота".
Хикэру - мужское японское имя, в переводе означает - "яркий, сияющий"

Сюжет №8
"Реннэйт и Хаанес" . Ужастик.

Виллем рассеянно провожал глазами группки сотрудников мясокомбината, поспешно пробегающих через турникет. Он работал охранником уже тридцать пять лет. Казалось бы, за такое время в Амстердаме можно найти работу и получше? Но Виллема все устраивало. Он был одинок, неприхотлив в быту и... жутко ленив! Вот так стоять весь день, ничего не делая и предаваясь собственным мечтам - что может быть лучше? Напрягать внимание нужно было только с утра, когда все шли на работу. И вечером - не больше часа, потому что заканчивался он у всех примерно в одно и то же время, но некоторые задерживались на работе чуть дольше - многие сотрудники предпочитали зайти в бар, находившийся прямо на территории. При баре был также боулинг и бесплатный крытый каток для сотрудников, где они могли задержаться на часик-полтора, прежде чем разойтись по домам. А в остальное время Виллем мог спокойно разгадывать сканворды или резаться в покер со своим виртуальным партнером по аккаунтом Кнуффель, про которого он даже не знал, мужчина это или женщина. Что в сущности было неважно.
О, а вот и она! Виллем понятия не имел, как зовут эту худую девчонку с вечно припухшими красноватыми глазами, в вечно мешковатых бесформенных свитерах и широких штанах. Но она каждое утро кивала ему и говорила: "Привет!" А уходя вечером, загадочно улыбалась и говорила: "Пока!" При этом иногда кокетливо хихикала. Кроме нее, никто с Виллемом не здоровался и не прощался. Ну... в смысле, никто из проходящих мимо. Конечно, с ним всегда здоровался и прощался его сменщик Джуст, который заступал на вахту вечером. Но он - не в счет. Джуст не говорил "привет". Он хлопал Виллема по плечу здоровенно ручищей и приветствовал его всегда одной и той же дурацкой шуткой:
- Ну что, не примерз еще к своему планшету? Давай, иди погрейся! В баре тебя заждались!
Виллем любил после работы пропустить стаканчик пива. Но не надирался каждое воскресенье до полной отключки, как Джуст. Так что шутка ему казалась неуместной. Особенно в устах Джуста. Чья бы корова мычала!
Девчонка-неизвестно-как-зовут, как всегда, поздоровалась с Виллемом и, разболтанно виляя худыми бедрами, вошла на территорию комбината. Сегодня она выглядела как будто немного невыспавшейся. С чего бы? Впрочем, Виллема недолго волновал этот вопрос. Приток сотрудников закончился, и охранник погрузился в свое любимое занятие - разгадывание сканвордов.
Между тем, девчонку звали Реннэйт, ей было двадцать восемь лет, и она работала на комбинате уже давно - четвертый месяц. До этого она две недели работала в продуктовом магазине, до этого - месяц в цветочной лавке, а еще раньше... впрочем, неважно. Реннэйт нигде не могла удержаться достаточно долго. Работодателям почему-то поперек горла стояла ее невинная привычка иногда курить травку в рабочее время. Можно подумать, она одна такая! Просто другие никогда не попадались. А Реннэйт - вот такая невезучая.
И только здесь девушка задержалась дольше. Дело в том, что у нее была одна тайна... но давайте по порядку.
Реннэйт в первую неделю честно держалась. Не курила ни на рабочем месте, ни в туалете, ни даже за трансформаторной будкой во дворе комбината (она сразу заприметила это место - на будущее, когда к ней перестанут пристально присматриваться как к новенькой). Но... к середине второй недели - не выдержала. Причем, так приперло, что Реннэйт запалила косячок, не добежав даже до туалета - прямо за углом коридора... вот тогда это и случилось в первый раз! Она услышала голос начальницы:
- Что это такое? Мне показалось, или это запах марихуаны? - и раздались ее шаги. Причем, как раз со стороны туалета! Реннэйт перепугалась: даже если она прямо сейчас затушит косяк, то куда его спрятать? Да и кучка пепла под ногами ее выдаст, и вообще... все как-то очень быстро происходит... но тут - о, чудо! Раздалось жуткое завывание с противоположной стороны коридора - и начальница рванула туда. Завывание раздавалось со стороны большого морозильника, в котором хранились туши телят. Сработала сигнализация, определяя несанкционированное проникновение. Казалось бы, совпадение? Но как выяснилось, никакого проникновения не было. Ложное срабатывание. Однако, пока с этим разбирались, Реннэйт успела добежать до туалета, спустить косячок в унитаз и даже вымыть руки и попшикать на волосы освежителем. А после происшествия о "почудившемся" запахе никто и не вспомнил.
Реннэйт терпела еще два дня. А потом - снова... На этот раз она интуитивно встала с другой стороны туалета - ближе к морозильнику. И снова ее чуть не застукали! Но за секунду до того как Реннэйт услышала шаги, над морозильником вдруг замигала дежурная лампочка! Реннэйт от неожиданности выронила косяк и, попятилась, ее голова оказалась на уровне проема в стене. Если бы не это, она услышала бы шаги слишком поздно и не успела замести следы! Морозильник снова ее выручил.
На следующий день Реннэйт в обеденный перерыв встала с косячком прямо под дверью морозильника. И вдруг увидела, что дверь приоткрыта... Девушка огляделась и медленно шагнула в темноту. Холод бодрил, но Реннэйт была в теплом свитере. Почему бы немного здесь не побыть? Почему бы не выкурить косячок... На всякий случай она прикрыла дверь. Закурила. Пожарная сигнализация не сработала! Реннэйт с наслаждением затянулась и присела у стены. Ее охватило ощущение уюта и безопасности. Морозильник ее защищал!
Через несколько дней Реннэйт привыкла, что морозильник встречает ее приоткрытой дверью. И надежно охраняет от посторонних взглядов и носов. Что, в общем, не удивительно! Хорошая вентиляция очень быстро уничтожала легкий цветочно-маслянистый аромат. Реннэйт дала морозильнику имя - Хаанес. И стала с ним разговаривать. Она рассказывала о своей жизни, о детстве, о том, как когда-то приехала в Амстердам из глухой деревушки в поисках более яркой и интересной жизни. Рассказывала о своих родителях, о собаке, которая была у них с отцом, и которая умерла на берегу от тоски, когда отец утонул. О своей первой любви и о разочаровании.
Хаанес внимательно ее слушал. Иногда в знак сочувствия или одобрения подмигивая синеватой подсветкой. Иногда, когда Реннэйт была в раздражении, Хаанес тоже злился. И тогда подсветка становилась красноватой. А потом он начал негромко включать ей музыку! Грустную. Или веселую. Или таинственную. В зависимости от настроения Реннэйт. Хаанес всегда отлично чувствовал ее настроение! Когда Реннэйт объявили о том, что ее испытательный срок закончен, и она принята на постоянной основе, и ей прибавили оклад, Хаанес включил ей полное освещение и бравурную музыку! В свете прожекторов играли для Реннэйт тени музыкантов, и она сама кружилась, кружилась в танце... почти отрываясь от земли - в объятиях кого-то невидимого, сильного и... безумно влюбленного в нее!
Жизнь Реннэйт все больше походила на сказку. Каждую свободную минутку она спешила к Хаанесу. Иногда она захватывала с собой второй косячок - для него. И они курили вместе. Потом Хаанес признался ей в любви. Они вместе строили планы на будущую жизнь, счастливо смеялись, они были на вершине блаженства!
Реннэйт собиралась к нему и сегодня. Но вдруг... вдруг она увидела этого новенького парня! Она не знала, кто он и откуда, как его зовут, но... что-то в нем такое было. Так не объяснишь. И... нет, Реннэйт ничего такого не думала! Просто она чуточку задержалась, рассматривая этого парня со спины, прежде чем пришла к Хаанесу. Она сразу почувствовала напряженность в его двери. Дверь была приоткрыта не как всегда - не в любовном ожидании а недоверчиво, как натянутые губы, будто Хаанес смотрел на нее с укором.
- Ну, ты чего? Я же всего только на минуточку позже...
Реннэйт вошла внутрь, как всегда прикрыв дверь.
- Знаешь, я просто увидела сегодня одного парня... он такой забавный!
Хаанес ответил холодным молчанием.
- Ты чего? Обиделся, что ли? Нет, ты не думай, я тебе не изменяла, я просто... Я просто совсем немного о нем подумала. Он просто забавный. И симпатичный...
За спиной раздался легкий щелчок. А впереди зажглась зловеще-красная подсветка. Реннэйт попятилась и уперлась спиной в захлопнувшуюся дверь.
- Хаанес, перестань шутить! Выпусти меня!
Но морозильник был неумолим. Подсветка погасла. Девушка оказалась в полном мраке. Она испугалась.
- Ну, пожалуйста! Я больше никогда... я буду послушной, хорошей, я сделаю для тебя все, что хочешь! Хочешь, ни на кого больше не буду никогда смотреть? Только выпусти меня сейчас! Мне уже холодно...
В ответ раздался зловещий хохот. Затем, одна за другой начали загораться разноцветные лампочки. От их мигания можно было сойти с ума! Зазвучала музыка. Но не такая, как раньше. Теперь это была какая-то жуткая какофония. Будто настраивалось одновременно не менее сотни скрипок. И все они пищали, скрипели, отвратительно визжали!
- Выпусти меня немедленно! - Реннэйт колотилась в дверь, в стены, но все бесполезно. Зажав уши и закрыв глаза, девушка в отчаянии опустилась на пол. Но и тут Хаанес не оставил ее в покое - ледяные пальцы коснулись сначала ее ноги, затем пощекотали за ухом. А потом... потом ледяные когти ввпились в ее шею! Она закричала и рванулась. В ужасе Реннэйт металась от стены к стене, пока совсем не обессилела. И уже теряя сознание услышала тихий шепот:
- Я любил тебя... ты обещала, что всегда будешь со мной... как ты могла?
В назначенное время Джуст хлопнул Виллема по плечу:
- Ну, что? Не примерз еще к планшету? В баре тебя заждались!
Виллем поднял голову от экрана, и вдруг смутное беспокойство зашевелилось где-то в закоулках подсознания. Что-то сегодня не так! Он взглянул на часы - все верно, смена закончилась. С чего же ему кажется, что Джуст пришел раньше времени? И тут до него дошло: эта девчонка! Она сегодня не выходила! Точно. Она всегда говорит ему "Пока". А сегодня не сказала. Она вошла, но не вышла. Почему?
Сам не понимая, зачем он это делает, Виллем не вышел через турникет, а пошел в обратную сторону. Вот дурак! Мало ли... может, она зашла в бар. Может, в конце концов, у нее где-то там свидание. Но какой-то внутренний голос подсказывал Виллему, что это не так. Что-то случилось. Что-то странное. И чем больше Виллем обходил пустых помещений, тем более крепло беспокойство. Когда же он проходил мимо двери большого морозильника, будто что-то заныло в груди. Что-то не так! Что это за тень внизу? В притворе двери застряла заколка для волос! Причем, ее сплющило, искорежило. Виллем налег на ручку двери. С усилием дверь поддалась.
- Эй, есть кто живой?
Сначала он ничего не услышал, но затем из темноты раздался слабый хрип. Пошарив по стене и найдя выключатель, охранник включил свет и остолбенел: у стены, скрючившись и закрыв лицо руками, сидела та самая девица. Ее руки и шея были в синяках и глубоких царапинах. А вокруг нее, будто опавшие желуди, валялись обгорелые гильзы от самокруток с марихуаной.
Когда Виллем в третий раз сунул девицу головой под кран, она наконец открыла глаза и попыталась слабо отмахнуться:
- Хаанес, я больше не могу...
- Это не Хаанес, это Виллем. Ты как там оказалась, дурочка?
Завернувшись в плед, Реннэйт пыталась отпить глоток горячего чая, который Виллем наспех приготовил ей из завалявшегося в кармане пакетика, залив его кипятком из кулера. Ее долго трясло. Потом стало тошнить. Тем временем Виллем убрал следы ее пребывания в морозильнике. И придумал версию, которую они расскажут остальным: она зашла проверить морозильник, и дверь случайно захлопнулась.
Девушка замотала головой: она никогда больше не переступит порог этого комбината! Здесь творятся ужасные вещи!
- Ну, ужасные вещи здесь, конечно, творятся, - согласился Виллем. - Но а где они не творятся? Давай-ка, поехали ко мне. А то куда ты одна в таком виде? Еще чего доброго ночью тебе поплохеет. Не бойся, я живу один, так что вопросов ни у кого не будет. Ну, а завтра подумаем, как с тобой быть дальше... Да выше нос, детка! У тебя жизнь только начинается. Можно сказать, второй шанс. Тебя зовут-то как?
- Реннэйт...
- Вот видишь!* А ты говоришь...
Реннэйт, хотя ничего и не говорила до этого, молча кивнула, как бы соглашаясь. Виллем обнял ее за плечо и бережно повел по коридору, потому что девушку сильно шатало. Когда они завернули за угол, дверь морозильника медленно приоткрылась, где-то в глубине вспыхнул голубой огонек и раздался звук, похожий на печальный вздох...
----------------------------------------
*Реннэйт - "рожденная заново".

Человеческий фактор никто не отменял.Задумалась и забыла поставить дверь на блокиратор(если он там был,конечно).
У нас на производстве после каждого несчастного случая разрабатывались мероприятия, улучшающие условия труда.
Но на то он и человеческий фактор, что отметает все мероприятия. Однажды один работник грубо нарушил правила техники безопасности и получил сильные ожоги. Когда у него спросили, почему он так сделал, ведь есть строгие правила,он ответил: "Мне сказал голос свыше- сделай так"