Высоко сижу, далеко гляжу

Мне было четырнадцать, когда я приехала в деревню на летние каникулы. Бани в деревне топили не часто, и я с подругой Раей приспособились мыться под краном с теплой водой на ферме в помещении, где мыли бидоны. Мама Раи работала дояркой, и моя подружка была в курсе: где взять мыло, полотенца, в какое время дойка, и когда там никого нет. Мы инкогнито устраивали там баню.

Когда утренняя дойка завершилась, коров выгнали на пастбище, и доярки ушли домой, мы пришли на ферму. Было пусто, тихо, пахло навозом и молоком. Мы по очереди подставляли голову под кран с теплой водой и намыливали волосы хозяйственным мылом. Райка быстро справилась со своей стриженой шевелюрой и с интересом наблюдала, как я мою косы. «Ты их как белье стираешь, - сделала она заключение и полюбопытствовала. - Тебе тяжело носить столько волос на голове?» На мой ответ: «Не замечала», она сделала круглые глаза и сморщила нос, значит, не поверила.

После банной процедуры, чтобы нас не застукали с мокрыми волосами, мы отправились в деревню задворками. У подножия водонапорной башни хлопал крыльями голубенок. «Летать учится, - констатировала Райка. - Наверное, с башни упал, там птичьи гнезда».

Сизокрылый птенец был абсолютно беззащитным. Пока летать не умел его мог съесть кто угодно: хорек, кот… Да и лиса время от времени шастала у фермы. Сердце сжалось от жалости к малышу. Оставить в опасности я его не могла. Забрать домой? Но что скажет бабушка? Скажет, что его заклюет наш рыжий петух? Скорее всего оно так и будет. Но, и бросить птенца на произвол судьбы, совесть не позволяла.

Его может не найти мама! Даже, если найдет, как она его поднимет в гнездо? Что он будет есть? Мысли сменяли друг дружку. Я лихорадочно искала выход. Райка отнеслась к этому на удивление спокойно. «Закон природы – пищевая цепочка, слабый не выживает!» - сказала она фразу из урока биологии. Меня ее спокойствие покоробило, и я твердо сказала, что наш долг спасти птенца.

Райка посмотрела на меня долгим взглядом, потом перенесла внимание на птенца и подключилась к поиску путей спасения. Скорее всего она делала это из-за меня, а не из-за голубенка. «Отнесем его в коровник! Туда лиса не зайдет», - предложила она. Но, вариант не подходил, там его могли затоптать коровы. Мы думали-думали, и ничего умнее не придумали, как поднять птенца на башню.

Подруга была на год младше, поэтому я взяла ответственность на себя. Кто если не я? Без колебаний, засунула голубенка под майку, где он оцепенел от страха, и стала взбираться по приваренной к башне металлической отвесной лестнице. Это было не сложно. Я смотрела вверх, переступала с одной перекладины на другую и с каждой минутой расстояние между мной и оголовком водонапорной башни сокращалось.

Там действительно жили голуби, и я отпустила пернатого к братьям. Потом с облегчением вздохнула и окинула взглядом открывшийся горизонт. Было необычно высоко и просторно. Даже показалось, что здесь, наверху, воздуха больше, и я вдохнула полной грудью, наслаждалась нежностью ветерка, синевой неба, простором…
Гордясь благородством совершенного спасения, я направилась к лестнице и глянула вниз… То, что произошло было неожиданным... Мне стало до жути страшно. Я боялась поскользнуться и спикировать вниз. Казалось, даже, если не поскользнусь то, все равно упаду. Подойти к краю не могла, если только подползти...

Жуть… Что делать? Я запаниковала. Горизонт сразу сузился, простор потерял привлекательность и меня бросило в пот. Даже башня показалась неустойчивой. Я села на крышу и не решалась встать. А ведь пару минут назад, я любовалась простором. Что со мной происходит? Подойти к краю было выше моих силы.

Я стала кричать Райке, что не спущусь, боюсь, а потом просто сидела в полном отчаянии. Я представила, что буду сидеть здесь несколько дней, а может и больше, от голода придется съесть голубей. А как быть с водой?
Человек от жажды умирает быстрее, чем без еды. Ждать дождь? А если начнется гроза? Странно будет умереть от жажды сидя на водонапорной башне.

И что скажет бабушка? Представила, как бабуля закроет рукой подбородок, покачает головой и скажет: «Ай-яй… Чего тебя туда понесло? Надо сначала думать, а потом делать». Почему у меня всегда получается, сначала делать, а потом думать? – горевала я. У меня даже слезы навернулись от жалости к себе. И, конечно, бабушка расскажет маме…

В таком отчаянии сидела часа два. За это время мое лицо и руки покраснели от солнца, и я почувствовала сонливость. Я прилегла. Неужели, буду здесь, на семи ветрах, ночевать? Хорошо, что лето, не замерзну…» Чего только я не передумала…

Не знаю, что и как делала Райка, но по лестнице поднялся мужчина в клетчатой рубашке. Я почувствовала запах солярки и мазута. Стоя на перекладине и держась левой рукой за поручень, он протянул мне правую: «Держись, я помогу спуститься. Вниз не смотри. Куда ставить ногу, буду говорить. Смотри только вверх! – уговаривал он меня. – Я все время буду за твоей спиной». Но я все равно боялась подойти к лестнице на краю башни.
«Ну!!! Не бойся!» - подбодрил он, уверенно и строго. Если бы не командный и уверенный тон… Я почти подползла к лестнице и протянула ему руку.

Вниз не смотрела. Мужчина отстранился и, держась за перила, на ощупь я поставила ногу на перекладину. Дальше мы спускались так: я смотрела вверх или перед собой, а он командовал куда переставлять ногу, и был за моей спиной. Мы спускались параллельно. Я никому не рассказала, сколько страху натерпелась. Было стыдно.

О! Какое счастье снова почувствовать землю под ногами. Такое чувство, наверное, бывает у космонавтов и моряков, после полета или долгого плавания. Мне захотелось закричать: «Земля!», но это было бы уже через чур. Как только я оказалась на земле, сразу стало легко, и я успокоилась. Мы с Райкой радовались, что я спустилась, скороговоркой обе сказали дядечке: «Большое спасибо», и со всех ног бросились домой.

Лица мужчины я не запомнила, это был кто-то не из деревни, потому что об этом инциденте никто не узнал. Иначе, бабушкиного ремня было бы не миновать, да и родители бы не одно наставление на путь истинный прочитали… Хорошо все, что хорошо заканчивается.