Бег по кругу

- Это всего лишь сон, - уговаривала я себя, потирая руку, боль в которой никак не унималась. – Это всего лишь сон. Ничего не произошло.
Уговоры мало помогали. Я смотрела то на часы, то в окно, будто это могло хоть как-то поторопить ночь. Самое страшное, что никому ведь не расскажешь. Меня и так считают, мягко говоря, странной, а тут ещё это. Всю жизнь я живу в странном переплетении реальности и сна. Иногда даже не могла сказать, где заканчивается одно и начинается другое. Если раньше сны были сильно похожими на реальность, но мне удавалось выйти из того состояния, уколов себя булавкой или сильно укусив за руку, то теперь я ощущала боль и в состоянии бодрствования, и в состоянии сна. В сумасшедший дом попасть не хотелось, поэтому я всячески цеплялась за то, что помнила с детства, и что с годами осталось неизменным.
Резкий звонок будильника заставил меня подскочить на месте. Дрожащими руками ухватилась за телефон, чуть не плача от радости. Мой же ты хороший, чуть не расплакалась я от счастья. Не прошло и пяти минут, как в дверь комнаты постучала мама:
- Таня, ты опоздаешь!
- Уже встаю, - как могла спокойно ответила я. Наскоро одевшись, направилась в ванную. Пока умывалась, вроде получилось успокоиться, но рука всё ещё продолжала болеть. Глядя на себя в зеркало, подумала, что выгляжу почти нормальной. Нужно только чуть расслабиться и попытаться улыбнуться. Вышло неплохо. Ну, или мне так показалось.
От завтрака я привычно отказалась, хотя мама по привычке всё ещё пыталась меня накормить. Какой завтрак, если меня мутит от страха, что я ещё не до конца проснулась. Оказавшись на улице, посмотрела вверх. Осеннее небо особенно красиво, а воздух наполнен неясными обещаниями.
- Что такое осень? – спросила я сама у себя и сама себе ответила: - Это период обострения параноидального бреда у шизофреников.
Надеюсь, работу найти сегодня получится. Дворничиха тётя Зина как-то странно покосилась на меня, но поздоровалась в ответ, чуть фальшиво улыбнувшись. Она уже не раз советовала маме выдать меня замуж, потому что по вечерам я бываю особенно странной, крадясь вдоль стен в темноте, передвигаясь мелкими перебежками между деревьев. Это потому что… как там дословно?! «Незамужняя девка дуреет и сходит с ума!» У тёти Зины все женские проблемы решались одним способом.
До автобусной остановки я шла в сравнительно приподнятом настроении, если бы только не боль в руке. Сегодня она держится особенно долго. Обычно всё проходит минут через двадцать, а прошло больше четырёх часов. Оглянувшись, увидела, что подъезжает нужный мне автобус. До остановки оставалось всего ничего, но я поторопилась и добежала раньше своей «кареты». Дожидаясь, пока люди выйдут, привычно окинула взглядом окна автобуса и застыла на месте. Надменное лицо красивой женщины чуть уродовала явная усмешка. Я даже не сделала попытки сесть в автобус, двери с тихим шипением закрылись, и лицо женщины проплыло у меня над головой.
Как научиться правильно дышать…. Как вспомнить, как это делается. Мышцы руки сжало очередным спазмом. Задрав рукав, обнаружила пять чёрных синяков с отлично просматривающимися следами от ногтей. Этого не может быть, уговаривала я себя. Я проснулась дома, в своей кровати, мама разбудила меня и во дворе я встретила тётю Зину. Это реально. Синяки на руке – нет, но они там были и сама себе я их поставить не могла. Моя рука просто не сможет так извернуться.
Чтобы хоть как-то закрепиться за реальность, достала из сумки газету с объявлениями. Ничего нового, даже буквы не меняются местами. Значит, мне всё же это просто приснилось. Решив больше сегодня не экспериментировать с транспортом, пошла пешком. Благо, что несколько предложений было в нашем районе.
Бюро ритуальных услуг в полуподвальном помещении. Ну, а что такого?! Уборщицы нужны везде, даже такие чокнутые, как я. Лишь бы не спали в гробах да не приставали к покойникам. Спустившись по лестнице, толкнула тяжёлую железную дверь сантиметров пятнадцати толщиной. Они тут «новых русских» что ли хоронят?! Так вроде девяностые уже прошли. Длинный полутёмный коридор, на другом конце белоснежная дверь. Дверь открывается и оттуда входит женщина. Подойдя ко мне очень близко, она несколько минут рассматривает меня. Молча. Я даже начинаю чувствовать себя вполне нормальной, случайно попавшей в палату к Тутанхамону с Наполеоном.
- Иди за мной, - наконец выдавливает женщина и, крутанувшись на каблуках (как у неё только получилось на таких шпильках-то?!), направляется обратно к той самой белой двери. Я иду следом, хотя внутренний голос и частый мой собеседник, просто захлёбывается в крике, что нужно бежать отсюда.
- Жди здесь, - говорит она и уходит. Я сажусь на старый стул с отломанной ножкой, старательно пытаясь удержать равновесие. Голые обшарпанные стены, из которых будто сочится вода; слабый свет, из невидимого мне источника; странный запах и редкие непонятные звуки, полушорох – полушёпот, – всё это заставляет меня нервничать. Время идёт, а она не возвращается. Странно, что я даже лица её не помню и никак не могу вспомнить, во что она была одета. Она просто была и ушла. Её голос всё ещё звучит у меня в голове, но я уже не могу разобрать слов.
Проходит довольно много времени, у меня затекла спина и я встала, чтобы размяться. Стул тут же завалился на бок, и звук его падения разлетелся по огромному пустому… чему?! Я сделала шаг вперёд и почти ткнулась носом в стену. Странно, мне казалось, что от стены до стены расстояние в несколько шагов. Посмотрела влево, длинный пустой коридор заканчивался тёмной точкой, что, вероятнее всего, обозначало ограничение моего видения. Белой двери будто никогда и не было. Повернула голову направо, коридор был так же длинен и пуст, как и слева, но заканчивался лестницей, ведущей наверх. И, как мне показалось, она находилась не так далеко. Раздумывая над странностью ситуации, пошла к лестнице. Чем ближе я была к своей цели, тем ровнее становился пол и симпатичнее стены. Ковровая дорожка смягчает звук моих шагов, кроме которых ничего не было слышно. Даже рука перестала болеть. Может быть, я опять задремала в самый неподходящий момент?
Я насчитала ровно двадцать четыре ступеньки. Просторный холл, такой же пустой, как и коридор внизу. Множество дверей расположены полукругом. Все двери, кроме одной, плотно прикрыты. Я шагаю к этой двери и, чуть постояв, решаясь, толкаю её. На несколько секунд меня ослепляет свет, исходящий от большого окна, что находится прямо напротив двери. Зажмуриваюсь так сильно, что становится больно, а потом открываю глаза. Через окно ничего не видно, потому что стёкла будто обсыпаны пудрой. Громкий чавкающий звук отвлекает меня от попытки разглядеть, что же там снаружи. Опускаю глаза и вижу большой стол из тёмного дерева, заваленный бумагами, покрытыми чернильными кляксами и каплями крови. На этих бумагах как-то странно лежит женщина. Будто она стояла спиной к столу и теперь просто упала в обморок. Однако, неровные подёргивания её тела и застывшие, затянутые серой пеленой, глаза никак не вызывают желания ей помочь.
Я не хочу смотреть дальше, но всё же поворачиваю голову, что бы посмотреть, что заставляет так двигаться тело этой женщины. Опершись левой рукой на грудь покойницы, другая, вполне себе живая женщина со страшно знакомым лицом ковыряется во внутренностях своей «добычи» через небольшое отверстие, чуть ниже рёбер. Каждый раз, когда «охотница» вытаскивает руку из тела жертвы, раздаётся этот самый чавкающий звук.
Видимо я или вздохнула как-то особенно испуганно, или ещё чем-то выдала своё присутствие, только «охотница» окинула меня долгим взглядом, от которого у меня почти буквально кровь застыла в жилах, а потом рявкнула:
- Уберите её!!! – дверь резко захлопнулась у меня перед носом и я упала….

Прохладный воздух приятно холодит разгорячённое тело. Сердце готово разорваться в груди. Не торопясь открывать глаза, прислушиваюсь к себе. Точно помню, что я упала на спину, но голова не болит. Да и по всем другим ощущениям, я вполне здорова и лежу на мягкой кровати, накрытая лёгким одеялом, абсолютно раздетая. Что?!
Резко сев на кровати, оглядываюсь, прижав одеяло к груди. Белые стены, белый потолок, белый пол, белая мебель. Всё настолько идеально ровное и белоснежное, что это не может быть реальным. Белоснежное бельё на белоснежной кровати. Белоснежная рубашка до пят, на спинке стула. Никакого нижнего белья и обуви.
Ладно, давай поиграем по правилам этого сна. Спускаю ноги на пол, прохладно, но терпимо. Натягиваю рубашку, заодно не забыв оглядеть свою руку. Синяки, к моему удивлению, никуда не делись.
- Вы уже проснулись, - улыбнулась мне незнакомая женщина. – Одевайтесь, вам пора возвращаться. На этой неделе ваша работа закончена.
- Какая работа?! – я пыталась вспомнить и эту женщину, и это место. Ощущение того, что я здесь частый гость, не покидало. Даже могу сказать, что увижу за окнами, как только будут раздёрнуты шторы.
- О, простите великодушно, - улыбается женщина, раздёргивая шторы, за которыми большое, во всю стену, окно. Вокруг, насколько хватает глаз, пески разных оттенков, но пахнет морем и совершенно не жарко. – Я не представилась. Моё имя Азалия. Теперь вы находитесь в моём подчинении.
- Я не понимаю.
- Амелия больше не может вашим куратором из-за сложившихся личных отношений.
- Где я и кто вообще такая Амелия?!
- Мы поговорим об это потом. Сейчас вам пора возвращаться. Через полчаса зазвонит будильник в одной из ваших реальностей. Вам стоит там быть вовремя, чтобы не возникло никаких недоразумений.
- Я брежу.
- Что тоже очень не плохо, - улыбнулась Азалия, распахивая двери в коридор, такой же пустой и белоснежный, как и почти всё в доме, не считая спален и комнаты сна. Откуда я это знаю?! – Думаю, вам нужно вернуться привычным вам путём, чтобы нить воспоминаний восстановилась. Идёмте.
Мы проходим через бесконечное количество одинаковых комнат, где находятся люди в таких же рубашках, что и я. У всех на лицах один и тот же вопрос: «Почему они застряли в этом бреду и когда он уже закончится?!» Не закончится, хотелось ответить мне. Попав сюда хоть раз, шансов на спасение нет. И хорошо, если очередной сон во сне закончится без кровопролития.
Мы прошли через дом и остановились у до боли знакомой белой двери. Я даже не стала спрашивать, что делать. Просто открыла дверь и вышла… на берег реки. Довольно прохладно, подумала я и поёжилась, поймав себя на том, что одета в то, в чём вышла утром из дома. Тихий плеск привлёк моё внимание. Недалеко от берега, буквально в двух шагах, в старой лодке, сидел человек в плащ-палатке с удочкой в руках.
- Доброе утро, - довольно громко сказала я, сама не понимая, зачем привлекаю его внимание. Это ведь может обернуться чем угодно. Человек оглядывается и я вздыхаю с облегчением. Я так часто вижу его во сне, что он стал уже почти родным. Бледное лицо, бесцветные глаза и чёрные смешные усики, как у актёра из «Унесённых ветром».
- Опять забыл червяков, - ответил мужчина «деревянным» голосом, каким обычно в кино говорят законченные маньяки и психопаты.
- У меня есть булочка, - засовываю руку в сумку и нашариваю кусок засохшей булки. Вчера хотела выложить, но так и забыла. Протягиваю булку мужчине, который принимает её холодной, чуть вздувшейся, рукой. Ничего больше не добавив, он отворачивается и принимается крошить булку над водой. Не дождавшись больше ничего, поворачиваюсь и собираюсь уходить.
- Иди по левой стороне, - произносит рыбак, не поворачиваясь. – Тогда с ней сегодня больше не встретишься.
Я чуть киваю, почему-то уверенная, что он знает об этом, и иду дальше, чтобы наткнуться на ствол огромного дерева с дырой для входа. Дерево не просто огромное, оно занимает собой всё место от кромки воды до непролазных зарослей справа от дороги. Дерево я тоже знаю, как и рыбака. А также знаю, что если пойти по левой стороне открывающегося в дереве лабиринта, то однозначно можно попасть домой… в итоге. А вот если пойти по правой, домой попадёшь сразу, но… меня там сегодня ждали. И я не понимаю, зачем и почему. Однако, рисковать больше не стала. И так уже залипла в смеси своих снов и реальности.
Внутри дерева светло, будто проведено электричество. Выход нахожу довольно быстро. Все неверные ходы давно уже отмечены мной красными яблоками, что лежат на земле и не гниют уже… страшно подумать сколько лет. Выйдя опять на дорогу, которая уходила вглубь зарослей, останавливаюсь, чтобы оглядеться. Неясный шёпот листьев на ветру не предвещают ничего хорошего. Однако, окружающий пейзаж тих и безмятежен. На другом берегу ещё одна дверь. Такая же белоснежная, как и все предыдущие, исключая дверь похоронного бюро, конечно же. Течением приносит лодку с короткими вёслами. Лучше, чем ничего.
Мне удаётся доплыть до середины реки без приключений, а потом начинается то, что заставляет меня нервничать и торопиться, а сердце в очередной раз делает забег, пытаясь оставить меня в одиночестве. Со дна реки начинают всплывать трупы. Мужчины, женщины, дети. Все с открытыми глазами, безвольно смотрящие в небо. Их становится всё больше и больше, грести становится невозможно, потому что дорога к берегу уже отрезана. Но мне нужно к той двери… я хочу вернуться домой. Так хочу, что рискую и, поднявшись в полный рост, делаю шаг и наступаю на ближайшее к лодке тело. Тело не тонет под моим весом и я бегу, как сумасшедшая, под поднимающийся гвалт.
- Таня! Танюша! Останься с нами! Нам так одиноко, Таня! Останься с нами, Таня!
Покойники говорят в разнобой, но все сразу. Их глаза всё так же смотрят в небо, шевелятся только губы. Почти у берега я промахиваюсь и падаю в воду. Стараясь поскорее выбраться, распихиваю трупы вокруг себя, и почти умираю от ужаса. Кто-то хватает меня за руку и я кричу. Кричу так сильно, что становится больно в груди.
- Я ждала тебя, - улыбается мне женщина с красивым надменным лицом. Она держит меня за руку именно в том месте, где у меня остались отметины от ногтей. Её ногтей, покрытых ядовито алым лаком. – Нам есть о чём поговорить.
В другой её руке уродливого вида нож, она замахивается, но я в таком ужасе, что готова на что угодно. Резко выбрасываю свободную руку вперёд и вцепляюсь ей в лицо так, чтобы содрать с него побольше кожи. Мои ногти ломаются, причиняя сильную боль не только мне. Женщина инстинктивно отпускает меня, хватаясь за своё окровавленное лицо, а я оттолкнув её, несусь со всех ног к заветной двери. Сердце уже готово остановиться от страха и напряжения, но я успеваю распахнуть дверь, заскочить и захлопнуть её перед носом той, что жаждала моей смерти. Дверь сотрясается под её ударами несколько минут, а потом всё стихает.
Выждав немного, открываю дверь и выглядываю… в темноту коридора своей квартиры. Тихий храп отца, мурчание кота и громкое тиканье настенных бабушкиных часов. Забираюсь на кровать, поджав колени и раскачиваюсь в такт тиканью часов.
- Это всего лишь сон, - уговариваю себя, потирая руку, боль в которой никак не унимается. – Это всего лишь сон. Ничего не произошло.