ДОРОГА Я ПОДНЕБЕСЬЕ

Новые сланцы полны песка, но снять обувь нет никакой возможности – песок так горяч, что, кажется, можно варить яйца вкрутую.
Тот, кто всё-таки решился это сделать, похож на нестинара, исполняющего ритуальный танец на углях.
Вода в море сегодня тёплая, будто околоплодная жидкость - в материнском чреве. В ней хочется остаться надолго, а быть может навсегда…
Ни озеро, ни река не обладают такой энергетикой, как море.
Стихия моря – особая!

- Дельфины! Дельфины!
- Где?
Загорелая и худая, как вобла, девочка тычет пальцем в яркую синюю зыбь.
Головы отдыхающих, словно подсолнухи - вслед за солнцем, поворачиваются туда, где россыпь брызг фонтаном осыпается на блестящие спины афалин.
Восторг, ликование, восхищение.
- Ура! Дельфины! Я видела дельфинов!

- Пахлава, вяленые бычки, беляши, холодное пиво…
- Прогулка на катере: Судак, Медведь-гора…
- Только у нас – самые лучшие конные прогулки…
Хочется попробовать холодное пиво, заняться конным спортом, подняться на Медведь-гору, и всё это – сразу и немедленно!
Правду говорят: счастье заразительно, словно ветрянка.

Мы с мужем больны Крымом давно и безнадёжно, но в этом году «крымскую лихорадку» подцепили и наши родственники. Конечно, благодаря нам.
«Не нужен нам берег турецкий…»
Осторожная, привыкшая к комфорту, сестра Татьяна, дочь с мужем и внук, а также племянник - наша компания напоминает цыганский табор, такой же шумный, яркий, бесшабашный.
- Я хочу отдыхать с комфортом, не делая резких движений, - говорит Татьяна. – И вообще, у меня - строгая диета!
- Нам необходимы удобства, потому что у нас - маленький ребёнок. Поэтому ищем комфортабельное жильё, - беспокоится дочь.
- К чёрту комфорт и ваши диеты! – кипит супруг. – Я сыт ими по горло, да здравствуют драйв и море удовольствий!
Племянник поддакивает:
- Если чё, я – с вами! Хочу отдыхать дикарём.
- Фсё будет карашё! – успокаивает всех зять. Он иностранец, и к счастью, неплохо говорящий по-русски.
- Будем чередовать отдых культурный с бескультурным, - подводит итог муж и все молча с ним соглашаются…

Коктебель, откуда начиналось наше путешествие, так щедро залит ярким пополуденным солнцем, что слепит глаза.
«Мест нет», «Свободных мест нету» - радуют нас вывешенные на воротах таблички.
Мы второй час тщетно колесим по коктебельским улицам в поисках подходящего жилья.
Вон он – час пик в приморском городе!
Звенящая, многоголосая толпа отдыхающих ручейками стекается к набережной и впадает в Чёрное море.
Второй, нескончаемый поток, утомлённый жарой и купанием, поднимается со стороны моря им навстречу.

Эти два течения, словно тёплое и холодное, практически не смешиваются между собой, как Гольфстрим и Курильское течение.
- Добрый день! Нет ли свободных мест? – заплетающимся от усталости языком спрашиваю я у хозяйки. Она проживает на улице с «уникальным» названием «Морская».
- Сколько вас тут?.. Ладно, проходите.
Я иду вслед за ней, толкнув калитку с облупившейся серой краской.

Двор, вымощенный булыжником, плетёная изгородь, выбеленный дом – мы словно окунулись в прошлый век.
Там, за воротами, кипит яркая, как карнавал жизнь, здесь же, словно ластиком, кто-то стёр краски и приглушил цвета.
И сама хозяйка апартаментов - такая же тусклая, с выцветшими глазами и постным выражением лица.
На всём лежит отпечаток запустения: старом гамаке, растянутом под раскидистым орехом; клумбах, заросших травой; потемневших от времени лавках и плетёных креслах.
Всюду - сумрак безнадёжности, скуки и меланхолии.

Мы с сестрой оглядываем комнаты: высокие потолки, деревянные крашеные полы, голые стены…
Я тронула клавиши пианино, стоявшего в углу комнаты – на пальцах остался серый налёт времени.
Пианино издало громкий и жалобный звук.
- Ти-ишш-ше, - змеёй зашипела хозяйка, заглянув в комнату.

С этой минуты она не отказывала себе в удовольствии изводить каждого изощрёнными способами: не лить много воды, не включать на улице свет, даже когда темно, не возвращаться поздно, не говорить громко и так далее, и так далее…
Мы покупали на местном рынке овощи и фрукты, накрывали стол под открытым небом и садились обедать.
Над нами, точно купол, свисал старый, выцветший абажур.

Шторы на хозяйском окне, словно от дуновения ветерка, слегка шевелились, и даже сквозь грязное стекло чувствовался её неприятный взгляд.
Мы с большим облегчением покидали неуютный дом, окунаясь в праздную жизнь.
- Чебуреки хочу! – восклицал зять-иностранец и за один присест съедал 5-6 вкуснейших крымских чебуреков.
- Пива хочу, холодного! – Закатив глаза от удовольствия, племянник залпом выпивал пузырящийся напиток.
Ладно, пиво так пиво, чебуреки – так чебуреки…

- Хочу виноград! – Татьяна отрывала от кисти крупную спелую бубину и кидала в рот.
Сладко зажмурившись, говорила продавцу:
- Вку-уусно! Взвешайте пару килограммчиков.
- Баба, хочу пи-пи… Купи шоколадку! Ба-ба-ааа!
- И шоколадку купим, и вон тот кораблик в придачу.
Внук счастливо улыбается.
- Коктебель – страна вин! Только вино, и ничего, кроме вина, - категорично заявляет супруг.
- А мне хочется полетать на параплане, - потупив глаза долу, говорю я.
- Я тоже с вами – на параплане! – восторгается племянник и заговорщецки подмигивает.

В Крыму есть всё, что угодно для удовольствия души: дайвинг и восточный массаж; катание на катере и конные прогулки; экстремальные экскурсии в горы; полёты на воздушном шаре и параплане; катание на квадроцикле; курсы виндсёрфинга; экскурсии в пещерные города и монастыри; скалолазание и многое другое.
- Какой к чёрту параплан? – возмущается супруг.
- А почему – нет?
- Вы на цену посмотрите! – и тычет пальцем в рекламный щит.

Мы с племянником сникли – с такими ценами на развлечения мы сможем отдыхать не десять дней, как запланировали, а два-три дня - максимум.
- Крим – шуть-шуть Италия! Флиге, самолёт, летать – супер! – Зять показывает большой палец и даёт нам денег на «полёты во сне и наяву».
- Не волнуйся, - говорю я мужу, - мы полетим с инструктором.
И набираю указанный в рекламе номер телефона.

- Добрый день! – откликается приятный девичий голосок. – Да, вы попали по адресу, но, к сожалению, полёты будут возможны только через три или четыре дня.
- А что случилось?
Девушка переходит на доверительный тон:
- Вы знаете, в Сочи отдыхает наш президент, «ВВ», поэтому в воздух подниматься запрещено.
Как жаль!
Но, может быть, некоторые мечты так и должны остаться мечтами, чтобы было к чему стремиться, о чём фантазировать по ночам?

Мы сидим в плетёных креслах и едим спелый виноград, запивая коктебельскими винами.
- Розовый Мускат… Мадера… Херес…
Мужчины набрали в розлив разных сортов вина, и теперь мы с удовольствием их дегустируем.
Штора на окне вновь колышется – то ли от зависти, то ли от ненависти.

- Где твой муж? – обращаюсь я к дочери.
- Только что был здесь… Странно.
Мы дружно зовём нашего заграничного родственника, но он как в воду канул.
- Может, хозяйка пытает его утюгом: «Сколько воды ты спустил сегодня в душе?»
- Или: «Почему ты воспользовался электрическим чайником дважды за день?!»
- А-ха-ха!

Калитка вдруг резко отворяется, и мы видим улыбающееся лицо потерявшегося зятя.
Он, подпирая подбородком, несёт в руках несколько больших коробок, аккуратно сложенных стопкой.
- Ура! Пицца! Пицца!
Аромат свежего теста, овощей и фруктов, настоящего крымского вина моментально ударяет в голову.
За столом становится шумно, немецкая речь - вперемежку с русской.
Боже, как хорошо!

Южная ночь стремительно опускает на землю бархатный, в песчинках звёзд, полог. Быстро темнеет.
Набережная зажигается разноцветными огнями, словно рождественская ёлка. Призывно звучит музыка; до нас доносится женский соблазнительный смех.
Горячий южный ветер, наконец, успокоился, потянуло лёгким приятным сквознячком.
Разговоры за столом стали тише, интимнее, задушевнее.
Хотелось сидеть просто так и слушать новые интонации прибоя, шороха песка, звона цикад…
- Если желаете, могу рассказать, как я волей случая стал нудистом, – задумчиво говорит муж.
- Конечно желаем!
- Тогда слушайте… А было так: в конце восьмидесятых, по долгу службы, я попал в Коктебель. Нас, строителей, поселили в вагончик, недалеко от набережной. Мы с мужиками сразу побежали к морю – смыть усталость после дороги… Отдыхающих на берегу было не много. Удивило то, что все они были полностью обнажены! Мы, конечно, удивились, сбросили с себя рубашки и брюки, и побежали к воде.
Вдруг, спустя какое-то время, заметили неладное - вокруг нас образовалась «зона отчуждения». Люди брали свои вещи и уходили подальше, оставляя вокруг нас свободное пространство.
- А вы купались в плавках? – догадалась сестра.
- Ну, конечно в плавках, а как иначе?!
- И тогда вы решили покинуть пляж?
- Ничего подобного! Мы решили присоединиться к остальным. Пляж рядом, до работы рукой подать - очень удобно… Мы сняли с себя нижнее бельё и «зона отчуждения» пропала.
- Ну, и как вообще... ощущения? Понравилось?– спросила я с иронией.
- Вначале, конечно, было неловко, а потом – как будто так и должно быть… Надо сказать, что невдалеке стояла пограничная застава с вышкой для обзора. Наверху этой вышки стояла труба для наблюдений. Эта труба, вместо того, чтобы вести наблюдение за морем, чаще всего была опущена вниз - для наблюдений за обнаженной натурой!
- Да, служба у пограничников – не сахар! – выразил общую мысль племянник.
- Только недавно узнал, что этот пляж основал поэт Максимилиан Волошин. Вообще, Коктебель – место особой силы. Здесь энергетика – просто сумасшедшая!
- А набережная – чудо… Сколько самобытных музыкантов, художников… В одном углу слышно «хари Кришна хари Рама», в другом – «бесаме мучо»…
- У меня муж – нудист, а я об этом только что узнала!
- Да ладно тебе, - отмахнулся супруг.

- Мы – на дискотеку!
Молодёжь спешит получить как можно больше впечатлений.
Зять, дочь и племянник быстро растворяются в крымской ночи, пропитанной йодом и амброй тайных желаний.
- Код домофона не забудьте! – кричит вслед предусмотрительная сестра.
- Не забудем! – откликаются весёлые голоса.
Ах, молодость…

Мы, представители «прошедших огонь, воду и медные трубы», отправляемся спать.
В комнатах стоит неимоверная духота.
Видимо, она, духота, чувствует себя здесь полноправной хозяйкой, и покинуть помещение хотя бы на ночь, не собирается.

- Тань, ты спишь?
- Нет, а ты?
Странный диалог!
Наконец, в объятиях сна мгновенно оказывается внук, а затем и я...

Ночь пролетает, словно стриж над крышей дома - в одну секунду.
Какое всё-таки блаженство – услышать первые звуки утра: крики горлицы, шум листвы за окном!..
В комнату входит сестра с махровым тюрбаном на голове – она уже успела потратить «лишнюю» порцию воды в хозяйском душе.
Татьяна смотрит на меня с лёгким прищуром:
- Угадай, что случилось со мной ночью?
- А что случилось? – я села в кровати, предчувствуя недоброе.
- Как ты думаешь, на кого я похожа в этой ночной сорочке? – задаёт Татьяна несуразный вопрос.
Она крутится передо мной, как невеста – на смотринах жениха.

- Сейчас, попробую угадать… Может быть, на Анжелину Джоли?
Сестра присела на краешек кровати, размотала тюрбан.
- Ты же сама знаешь - я очень чутко сплю… Так вот, просыпаюсь я ночью от собачьего лая. Дай-ка, думаю, выйду – вдруг молодёжь с дискотеки вернулась, а войти не может - код домофона забыли…
- Ну и?
- Выхожу на улицу, как есть – в этой самой белой ночнушке. Слышу, кто-то с домофоном возится. Я ноги – в тапки, и иду открывать калитку.
Вдруг, представляешь, калитка сама открывается, и заходят незнакомые парень с девушкой.
А тут им навстречу я – здрасьте! - натуральное привидение. И главное, луна так ехидно на меня светит, чтоб я вообще смотрелась натуралистично.
- Офигеть! А дальше что?
- Девчонка как заорёт, и парень, вижу, сильно испугался, аж побледнел.
А я что, лысая? Тоже заорала! Вот тогда они поняли, что я – всамделишная, живая и пошли к себе в комнату. Оказалось, это новые жильцы.
Я повалилась в кровать от гомерического хохота:
- Ну, ты даёшь!

Мы втроём – я, сестра и дочка – накрываем стол к завтраку.
После ночных возлияний всем захотелось горяченького, но варить суп в такую рань никто, естественно, не захотел.
Поэтому проблему решили быстро: наделали бутербродов из того, что осталось и заварили лапшу в брикетах.
Коктебель ещё спал…
Восходящее солнце только-только окрасило виноградную лозу в медовые тона и заставило солнечных зайчиков прыгать по двору.

Утренняя нега чувствовалась во всём: в чайных розах, тронутых бисером росы; в лёгких розовато-лиловых облаках; в слабом дуновении ветерка; в далёком гудке парохода…
Внук нашёл в траве то ли светлячка, то ли червячка и, положив его на пухлую ладошку, что-то ему выговаривал…
Дочь, обиженно надув губы, лениво ковыряла в тарелке ложкой, будто надеясь найти там не дешёвую лапшу, а диковинных устриц или мидий.
Зять улыбался, но как-то натянуто, и лёгкое чувство вины читалось в его глазах.
Племянник что-то искал в недрах мобильного телефона с деланно-равнодушным видом.

Я не выдержала:
- Что-то случилось?
Племянник повёл плечами, но я поняла, что он - в теме.
Наступила неловкая пауза…
Татьяна попыталась разрядить обстановку и вновь поведала о ночном происшествии:

- Сегодня ночью сюда прилетало привидение - не молодое, но о-ооочень симпатишное!
Все рассмеялись, и даже внук, толком ничего не понимавший, поддался общему восторгу.
Напряжение, словно утренний туман, растаяло в воздухе…

Солнце поднялось выше, зацепив лучами позеленевшую от времени черепичную крышу.
За соседним забором приятный мужской баритон излагал кому-то по телефону:
- Не волнуйся, добрался хорошо. Море тёплое, погода чудесная…
С улицы до нас долетел звонкий детский голосок:
- Мам, а где море?
- Там, сынок, за поворотом…
Какое счастье – за ближайшим изгибом улицы узреть давнюю мечту!
А город в это время стряхивал остатки сна, будто змея – старую кожу…

- Всё было совсем не так, дорогой! – кипятилась дочь.
- Фсё так и слючилось, дарагая! – кипятился зять.
- Может, вы всё-таки посвятите нас в причину ссоры?
И перебивая друг друга (кто прав, кто виноват?), дочь и зять поведали о ночном инциденте.

Тот, кто бывал на Средиземноморье или в Крыму, или на другом прекрасном побережье, отлично знает: от изобилия солнца, гипнотического влияния морской стихии, у отдыхающих иногда всё переворачивается с ног на голову и, проще говоря, сносит крышу!
«Вот это - крымское лето:
Море в огранке багета
Золотисто-песочного цвета
И воздух
От гомона диких туристов
Пенится между свечей кипарисов...
Пьянею,
Словно от терпкой "Лидии",
Крабы, раки и мидии.

Господи, как ты вмещаешь всё это,
Крымское лето?

Торгуют халвой, пахлавой и щербетом,
И пары нудистов,
Забыв про любые запреты,
Целуются страстно,
И счастье их солнцем согрето;

А в море - медуза,
Как прима Большого балета:
Прозрачна, легка!
Чешуйки воды
От пекла червонными стали,
И чайки от собственных криков устали,
У крымского лета -
Тонкая амбра греха».

Флюиды безумия, страсти, эйфории так явственно витают в воздухе, что из них можно сделать горячительный коктейль и пить через трубочку.
Что, впрочем, и было сделано нашей юной компанией в одном из прибрежных ресторанов.
Ребята попробовали на вкус различные коктейли, по достоинству оценив каждый.
Все были довольны: рядом, буквально в двух шагах, плескалось ночное, Чёрное-пречёрное море, и музыке в такт подмигивали крупные звёзды и светодиодные лампы танцпола.

Девушки в «мини» с роскошными формами, молодые мужчины, разгорячённые присутствием дам, шум прибоя - на всё откликалась душа, и трепетало тело.
Общий ритм, общий драйв, общая эйфория!
Молодая кровь, словно лимонад с пузырьками - кипит, шипит, пенится.
Хочется невозможного: достать с неба звезду, пройтись по лунной дорожке, птицей взлететь на гору Ай-Петри…

- Тот высокий брунет – наглец! Он кушал тебя глазами! – эмоционально говорит зять.
- Ты ревнуешь на пустом месте, - парирует дочь.
- Ничуть!
Ревность – это укол адреналина; это пожар, раздутый задетым самолюбием.

Хорошо, что море было под рукой!
- Иди, охолонись.
- Только с тобой, дарагая!
К удовольствию окружающих, ревнивец подхватил супругу на руки и окунул в прибрежную волну.
Хорошо хоть не утопил, как Стенька Разин – персидскую княжну.
Милые бранятся – только тешатся…

- Когда чистите зубы, обязательно выключайте воду…
Я вздрогнула от неожиданности – за спиной неслышной тенью появилась хозяйка:
- Да-да, я за вами давно слежу.
Я чуть не подавилась зубной пастой.
- Сколько же можно?! Мы оплатили проживание по той цене, что вы назначили!
- Это не важно, - с таким же невозмутимо-постным выражением возразила она и удалилась восвояси.
Мы поняли, что в этом доме делать больше нечего…

Наш «цыганский табор» оперативно собрал пожитки, вновь готовый к новым авантюрам и испытаниям.
- По коням! – скомандовал муж, и жестом Наполеона показал туда, где вонзая в небо верхушки сосен, громоздилась Ай-Петри.

«Там, высоко в горах,
Воздух почти разрежен,
А неба шатёр – в алмазах,
Когда-то я был невежей,
Теперь я стал скалолазом,
Без документов и метрик,
Когда покорил Ай-Петри.

Завтра зажжёт рассветы
Огненное светило,
Словно большое огниво,
Чиркнув о склон Ай-Петри».

Мы все были наслышаны о тернистом пути, ведущем к её вершине, но то, что мы испытали, превзошло все ожидания!
Горный серпантин – всё равно, что русская рулетка – никогда наверняка не знаешь, что там, за поворотом.
Два железных коня – «Нива» и «Форд», на которых мы совершали путешествие, к счастью не подвели нас и в этот раз.
Руль «Нивы» крепко сжимал хоть и молодой, но опытный водитель – племянник.
«Фордом» управлял не менее опытный водитель – «импортный» зять.
Мы с сестрой, не испытывая особого страха, глазели по сторонам.
Но только до тех пор, пока муж в полголоса не обратился к водителю:
- Ты видел это?
- Ага…
- Будь осторожнее.
- Вы это о чём? - с подозрением в голосе спросила сестра.
- Не смотрите вниз, - запоздало приказал супруг.

Лучше бы он этого вовсе не говорил! Как можно не смотреть вниз тогда, когда это запретили?
Мы с сестрой, вывернув шеи, оглянулись назад: внизу, среди камней и поломанных деревьев, лежала чья-то разбитая машина.
О, ужас!
Наши виражи становились всё круче и круче, самообладание покидало, как тень – солнечный полдень.

У меня заложило уши, в голове появился неприятный звон.
Мы с Татьяной, словно две большие рыбы, заглатывали воздух ртом и с шумом выдували через ноздри, чтобы выровнять давление.
- Американские горки отдыхают, - попыталась я пошутить, но голос предательски задрожал.
Татьяна, чтобы как-то отвлечься от мрачных мыслей, достала пакет с сушками и стала методично уничтожать одну за другой…
Одна моя знакомая, в состоянии стресса, съела палку колбасы, не моргнув глазом. А потом удивлялась: куда девалась колбаса? Только увидев в мусорном баке остатки пира, поняла, что это – её рук дело… Вернее, зубов.

На одном из крутых поворотов мы еле-еле разминулись со встречной машиной.
- И зачем я согласилась на эту авантюру? – кисло улыбнулась Татьяна.
- Потерпите, половину пути уже прошли, - подбодрил муж.
Я обратила внимание, что у нашего водителя, прокладывая дорогу, от виска бежит вниз тонкая струйка пота.
Струйка страха и напряжения сбежала по шее, а затем исчезла в глубине воротника рубашки…

Но как-то вдруг всё неожиданно закончилось!
Мы выехали на плато Ай-Петри.
Нет, определённо не так я представляла себе вершину горы!
Воображение рисовало крутые каменистые пики со скудной растительностью.
А ещё я представляла себе сизые тучи, которые, цепляясь за скалы, ночуют здесь безотлучно.
Тут же, куда хватало глаз, простирались горные луга с пышной растительностью, и казалось, будто мы едем не по горному плато, а по раздольным приволжским нивам.

Вдалеке неожиданно возникло несколько зданий необычной конструкции - было в них что-то внеземное, инопланетное.
- Что это?
- Это крымская обсерватория, - пояснил супруг.
- Ничего себе!
- Здесь находится один из самых крупных телескопов, диаметр которого – почти три метра.
- Ого!
- Поэтому все романтики, как мотыльки – на свет, слетаются сюда на экскурсию, чтобы взглянуть на звёздное небо… Отсюда открываются прекрасные виды на Ай-Петри, Чатыр-Даг. Говорят, отсюда виден даже Севастопольский маяк.

Мы миновали условный шлагбаум и оказались на территории, чем-то напоминавшей восточный базар.
Павильоны пестрели вывесками: «Крымско-татарская национальная кухня», «Православное кафе», «Вкусно, как дома», «Царская охота»…
А какие запахи витали вокруг и около!
Чурчхела свисала аппетитными гроздьями: эта – с фундуком, эта – с миндалём, а эта – с абрикосовой косточкой.
Кусочки лукума – словно разноцветная мозаика на подносе; пастила, завёрнутая в трубочки – яблочная, гранатовая, грушёвая…
- Шашлык – м-мм! Самый вкусный, самый свежий… Попробуй, слушай, а-аа?!

Сувениры и вязаные изделия ручной работы: жакеты из натурального меха ламы; тончайшей работы, словно воздушные, вязаные платки; кожаные изделия прекрасной выделки…
Мы идём сквозь строй торговцев, будто пленники – под перекрёстным прицелом орудий:
- Эй, сюда!.. Эй, красавица!.. Эй, не проходи мимо!

Наконец, пытка закончилась, и мы оказались в стороне от назойливых торговцев.
- Как же холодно! У меня зуб на зуб не попадает, - дочь кутается в тонкую трикотажную кофту.
- Если внизу температура плюс двадцать семь по Цельсию, то здесь, думаю, не больше семнадцати, - стуча зубами, констатирует факт племянник. На него жалко смотреть: он одет в шорты и лёгкую рубашку.
- Можно вернуться к машине за тёплыми вещами, - предложила я, но никто не захотел.
- Сейчас выберем уютное кафе и согреемся. - Муж, как всегда, вносит дельное предложение…

Это кафе оказалось последней, крайней точкой нашего путешествия по Ай-Петри.
Оно нависло над самой пропастью, открывая взору прекрасный вид: внизу простирается синее море. Спокойную гладь его бороздит белый корабль, казавшийся с этакой высоты совершенно игрушечным.
Ялта и Алупка белеют фасадами домов, раскинувшись у подножия горы…
Белая, ослепительная Ялта!

Вспомнился Антон Павлович Чехов, описывающий эти места:
«От Симферополя начинаются горы, а вместе с ними и красота… Море чудесное, синее, как волосы невинной девушки. На берегу его можно жить тысячу лет и не соскучиться. Купание до того хорошо, что я, окунувшись, стал смеяться без всякой причины. Погода в Ялте тёплая, совершенно летняя. Если бы у меня были деньги, то я перебрался бы сюда навсегда».

- Что будем заказывать? – с улыбкой обращается к нам девушка-официант. – Позвольте принести вам тёплые пледы – здесь достаточно сильный ветер.
Мы благодарно киваем в ответ.

Каждый из нас заказал по горячему лагману, овощному салату и бокалу свежего сока.
Холодная дрожь постепенно отступает - на смену ей приходит тепло и приятная усталость.
Небо над Ай-Петри нависает так низко, что, кажется - протяни руку и сможешь погладить его атласную безупречную «кожу».
На линии горизонта небо сливается с водой, искажаясь одной голубовато-фиолетовой линзой. И возникает ощущение, что у жизни нет ни начала, ни конца. Раскинь руки – и сможешь объять Земной шарик!

Мои друзья глядят в бесконечную даль, и по их лицам я вижу – они счастливы.
«Табор уходит в небо» - всплывает знакомая строка, наиболее точно отражающая картину…

Вот такими - счастливыми, восторженными, мы навсегда останемся на фотоплёнке: скалистые склоны Ай-Петри, яркое небо, синяя вода Чёрного моря и пассажирская канатная дорога «Мисхор – Сосновый Бор – Ай-Петри».
До скорой встречи, Крым! До скорого свидания, Святой Пётр – наивысшая точка нашего незабываемого путешествия.

...
Нестинарство – смешение древних языческих и православных традиций. Главная особенность нестинарства – обрядовый танец на раскалённых углях.
Виндсёрфинг – вид парусного спорта, в основе которого – мастерство управления лёгкой доской с установленным на ней парусом.
Название Ай-Петри имеет греческое происхождение и переводится как «Святой Пётр».

Стихотворения - автора.